Алексей Шубин - Жили по соседству

Потом я ее провожать пошел, но о чем говорили, хоть убей, не помню... Только когда прощаться стали, то она поднялась на цыпочки да как... - я прямо света божьего не взвидел! - как поцелует меня!.. Вот сюда!

Татарчук показал на губы.

- Я тоже хотел ее поцеловать, но промахнулся, в нос попал.. А носик унес такой маленький-маленький и холодненький... Она медведем меня назвала... Говорит, теперь меня всегда Мишуком звать будет.. И тут я ее насчет фамилии предупредил, что фамилия у меня очень нехорошая... Как ты думаешь: спит она сейчас или нет?

- Наверное, не спит, - ответил Голованов.

- И мне кажется. Чувствую, что не спит

- Не спит, и о тебе думает.

- Тоже скажешь!.. Неужели обо мне?

- Не обо мне же!

- Вот бы Леньке Карасеву еще рассказать!

- Расскажешь. В больницу поедешь со мной?

- Обязательно даже поедем!

- Только о том, что Куликовский после лекции говорил, ему ни полслова! Он, Ленька, больной, его расстраивать нельзя.

- Понятно. Про приятное говорить будем. А Куликовский - сволочь!

- Сволочь не сволочь, а комсомольское собрание не миновать проводить...

- Куликовского обсуждать?

- И Куликовского, и Леньку...

- Леньку-то за что? Его пожалеть надо...

- Вот мы его и пожалеем... на собрании!.. Ступай домой, спать хочется...

Спит поселок. Одному Татарчуку не до сна. Два раза пройдясь под темными окнами женского общежития, он возвращается к окну Голованова.

- Спишь, Сеня?

- Сплю.

- А я тебе не все сказал. Можно, доскажу?

- Что ж с тобой делать: говори.

- Взял я ее за руку, а ручка маленькая-маленькая, пальчики вовсе крохотные, а ноготки...

- Подожди еше, заберет она тебя этими маленькими ручками с крохотными ноготками...

- Пусть забирает!.. А Леньку я теперь очень хорошо понимаю.

- Что понимаешь?

- Что он из-за Зины Пилипенко жердину сломал. Если бы сейчас Люба уехала, я бы телеграфный столб переломил.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В больницу приходят гости. Однофамильцы. До перекура. После перекура

1.

Где полнейшая демократия, так это в больнице. Звание "больной" равняет всех: и старых и молодых, и заслуженных и незаслуженных.

- Больной Карасев, к вам гости!

Входят Анна Степановна и Наташа. Белые халаты и строгость больничной обстановки их стесняют. В руках у Наташи объемистая сетка, набитая домашней снедью.

Стараясь не смотреть на огромную белую повязку на руке сына, Анна Степановна по-матерински любовно целует его в губы. На глазах у нее слезы. Обе садятся. Поговорить нужно о многом, но разговор не клеится.

- Как, Леня, рука? - спрашивает Анна Степановна.

- Заживает, мама, скоро на амбулаторное лечение выпишут. Доктор говорит, что я снова смогу стать к станку.

Выпишут Леонида не так скоро, но Леонид не хочет рассказывать матери о серьезности раны и боли при частых перевязках.

- Доктора боялись заражения, но все обошлось благополучно. Температура все время нормальная.

- Чем лечат-то?

- Колют, мама. Еще в скорой помощи первый укол сделали... Что дома?

Леониду, собственно, хочется спросить не о доме, а об отце, который не пришел его навестить, но он боится это сделать. Понимает ли его Анна Степановна или не понимает, но отвечает уклончиво:

- Дома все в порядке, все живы и здоровы.

- Клякса еще больше растолстела, а Хап недавно синичку поймал, - сообщает Наташа. - Я его веником поколотила.

Разговор упорно идет о мелочах: о том, сколько на какой яблоне яблок, сколько их сбило во время минувшей непогоды, о том, какие кинокартины успела посмотреть Наташа, о том, как в больнице кормят... Слова - об одном, думы - о другом... И Леониду стало легче, когда вошедшая в палату санитарка сказала:

- К вам, больной Карасев, еще двое гостей. Внизу халатов дожидаются.

- Это Голованов с Татарчуком, они собирались тебя навестить, - пояснила Наташа.

- А мы пойдем, что ли, - нерешительно сказала Анна Степановна.

Опять поцелуи, долгие, горячие, куда более красноречивые, чем ничего не значащие слова.

Леонид пошел провожать мать и сестру по коридору.

В последнюю минуту, когда Анна Степановна начала спускаться с лестницы, Леонид успел схватить Наташу за рукав халата и шепотом спросил:

- Натка, папа почему не пришел? Сердится?

- Ты же знаешь, какой он иногда строгий бывает... Он, по-моему... тоже не совсем прав, но только ты, Ленька, не вздумай сам сердиться!.. Вот посмотришь, все будет хорошо.

- Об отце говорили? - с необычайной проницательностью спросила Анна Степановна дочь. - Ты что ему ответила?