Ян Маккей - Черчилль шутит. Лучший юморист британской политики

Выступая перед Комитетом освобождения Парижа:

Я предупреждаю вас – будьте настороже, ибо я буду говорить по-французски, – весьма рисковое предприятие, которое поставит под сомнение вашу благожелательность к Великобритании.

О росте британских военных расходов в конце XIX – начале XX века:

Мы движемся быстро, но в каком направлении? Сэр, я усматриваю в этом все более скором подъеме динамику падающего тела.

В Англии мы даже платим лидеру оппозиции зарплату в 2000 фунтов годовых за то, чтобы он держал правительство в ответе.

Древнее англосаксонское основание всей нашей системы правосудия – это суд присяжных… Мы считаем его фундаментальным гарантом наших демократических свобод… Этот принцип вплетен во всю историю нашей юридической системы, и вопрос «Виновен или нет?» будет решен простым людом.

Во время нападения буров на английский бронепоезд в Южной Африке:

Нет ничего более захватывающего, чем… повторяющиеся взрывы снарядов, стук осколков, врезающихся в сталь вагонов, свист пуль, рычание и пыхтение мотора – несчастного, истязаемого существа, получившего попадания не менее дюжины снарядов, каждый из которых, попади он в котел, мог положить всему конец, – ожидание конца, осознание бессилия, сменяющие друг друга надежда и отчаяние…

Две великие политические партии разделяют всю Англию между собой в своей борьбе.

У каждой мощная структура; у каждой множество сторонников; у каждой свои функции, свои устремления и свои источники силы.

И так они возносятся и опускаются в своих борениях с разным успехом из года в год, от выборов к выборам, и из их борения, как ни покажется это странным, в долгие периоды многих лет рождается ровный поток прогресса.

Развитие дружбы и взаимного доверия среди англоязычных народов остается высшим объектом мировой политики и является сегодня вернейшим способом финального изгнания из мыслей человеческих ужасов и ненавистей войны.

У английской нации большой запас здравого смысла. Она владеет всевозможными способами, как это видно из ее прошлого, способами ограничения государственного давления и автократии.

Монте-Карло, 1962:

Я хочу умереть в Англии.

Право, язык и литература объединяют англоговорящий мир.

Я сам по себе англоязычный союз.

О пуштунских племенах, 1897:

Сильная туземная предрасположенность убивать, присущая от природы всем человеческим существам, сохранилась в этих долинах в беспримерной свежести.

Сикх был изначально изобретен, чтобы сражаться с пуштуном.

Будь Ирландия более процветающей, она была бы более лояльной, и будь она более лояльной, она была бы более свободной (1904).

В Ирландии почти все случается тогда, когда вы этого не ожидаете, а то, чего многие ждут, не случается никогда.

О Южной Африке, 1906:

В этой земле поразительных парадоксов добро оборачивается злом, и зло оборачивается добром. Золотые шахты, столь нужные при постоянном бюджетном дефиците, стали для страны величайшим проклятием, наполняя землю кровью и огнем и оставляя ее в долгах и во вражде.

О темноте африканских ночей:

Мы покинуты в скорби и тоске среди темноты, пока не засияют звезды и не напомнят нам, что есть что-то за пределами ночи.

О суданских махдистах, 1899:

«Безумный фанатизм» – это унижающий отзыв о дервишах со стороны их врагов. Я считаю его жестокой несправедливостью.

Не может быть храбр тот, кто не признает благородных побуждений этих воинов Ислама, и не поймет, что они погибли, дабы смыть со своей чести пятно поражения.

Почему должны мы считать безумством в дикаре то, что в цивилизованном человеке считаем благородством?

Слуга Черчилля умер в 1908 г. от холеры недалеко от места битвы при Омдурмане (1898), в которой участвовал Черчилль.

В день после битвы при Омдурмане мне выпало хоронить уланов 21 – го полка, умерших ночью от ран. Теперь, девять лет спустя, в совсем иных обстоятельствах, после путешествия с другого конца Африки, я снова был в этом угрюмом месте, где было пролито столько крови, и снова стоял над открытой могилой. Желтые разливы ушедшего солнца все еще стекали с пустыни, и звук погребальных салютов разбил ее тишину.