Михаил Жванецкий - Избранное (сборник)

– Там ему и место. Забейся тоже. Все углы забейте.

– Нас трое.

– Котом своим забейте.

– Спасибо, Баба Яга.

– Свою маму в угол забей, мамина Сёма. Кто тебе мой номер дал?

– Я случайно набрала, но я никогда не видела Сёму таким тихим. Можно, я буду звонить вам по утрам?

– Стой! Стой! Мамина Сёма, дай свой телефон, у меня тоже проблемы есть…

– Я тебя люблю.

– И я тебя люблю.

– А я тебя люблю больше.

– А я тебя еще больше.

– А я тебя еще больше.

– А я тебя еще и еще больше.

– А я тебя еще, еще и еще больше.

– Сейчас как дам по голове, – сказал сын.

Папа замолчал и вышел.

Старички-супруги на перроне перед отъездом.

О н. Билеты у тебя? Квитанция у меня. Деньги у тебя? Паспорта у меня. Ключи у тебя? Номерки у меня. Где паспорта, паспорта где?

О н а. У тебя.

О н. Очки, очки?

О н а. У меня.

О н. Мои, мои?

О н а. У меня. Все очки у меня.

О н. А паспорта?

О н а. Паспорта у тебя.

О н. Да… У меня. А билеты?

О н а. Билеты у меня.

О н. Проверь.

О н а. Проверяла. А деньги?

О н. Деньги у тебя.

О н а. Нету! Нету у меня!

О н. Ну, значит, у меня. Да. Вот, у меня. А ключи, ключи где?

О н а. У меня.

О н. А газеты? Газеты?

О н а. У тебя.

О н. Где?! Где?! Я без них…

О н а. Вот.

О н. Есть… Так, теперь адреса… Где адрес Бориса?

О н а. У тебя.

О н. У меня нет.

О н а. Значит, у меня… Постой, у меня нет…

О н. И у меня нет… Куда же мы едем?.. А его телефон у тебя?

О н а. У тебя. У меня ничего нет.

О н. У меня?.. Постой… Ты же записала.

О н а. У меня нет. Он у тебя.

О н. У меня?.. У меня нет!..

О н а. Как у тебя нет?

О н. У меня нет. У меня нет! Я ничего не писал. У меня ничего нет. Куда мы едем? Мы выйдем на перрон, и нас арестуют. У нас нет ни адреса, ни телефона. Мы пропадем!

О н а. Поищи в боковом кармане.

О н. Там нет. Я смотрю, вот я смотрю, тут ничего нет. Вот пенсионная книжка, вот паспорта – и никаких телефонов. Всё, домой! Искать! Поезд уйдет! Мы пропали!

О н а. Посмотри среди газет.

О н. Всё, пропали. Поехали домой. Кому мы нужны? К чертовой матери эту жизнь. Эту голову. Эту поездку… Есть!

О н а. Что?

О н. Телефон и адрес. Я не могу, я все помнил, я знал наизусть «Муху-Цокотуху», я решал в уме сложнейшие задачи, я играл в шахматы вслепую… Где ключи?

О н а. У меня.

О н. Плащ?

Она. Здесь.

О н. А часы, часы?

О н а. У тебя на руке.

О н. Все забывал сказать. Я тебя люблю… Очки, очки?

О н а. У меня.

О н. Куда я без тебя? Кому я нужен? Сода?

О н а. Здесь, здесь. С продуктами.

О н. Паспорта?

О н а. У тебя.

О н. Деньги?

О н а. У меня. Ложись… Попробуй уснуть.

О н. Снотворное?

О н а. В лекарствах.

О н. Очки?

О н а. У меня.

О н. Билеты?

О н а. Мы уже едем.

О н. Газеты?

О н а. На полке.

О н. Валокордин?

О н а. Вот.

О н. Все… Где сон? Сон где?..

Меня подозвал к себе народный певец и композитор:

– Тебе нравится?

– Нравится. Мне вообще нравится то, что ты делаешь, – сказал я.

– Ты так пишешь песни, что они кажутся народными. Мне бы такую фамилию и национальность, как у тебя, – сказал я, – я бы страну перевернул.

– А я еврей, – сказал он.

– Да ты что? Вот бы не подумал.

– А никто и не подумает, – сказал он, – никто не знает.

– Ты что, честное слово, еврей?

– Конечно.

На следующий день я подошел к нему:

– Так ты что, еврей?

– Да так, серединка наполовинку.

– Что, мама?

– Нет.

– Папа?

– Тоже нет.

– А кто ж тогда?

– Ну, там путаница…

В общем, мы выпили, он сказал, что ошибся, просил забыть и оплатил ужин.

Я согласился.

Я его спросил на следующем концерте:

– Так ты все-таки еврей?

Он резко отказался, сказал, что был пьян в тот вечер.

– Неужели настолько?

– Да. Без сознания.

Когда на следующем концерте я подошел к нему: «А я все-таки верю, что ты еврей», – он сказал, что мне никто не поверит, все поверят ему. Тогда я заявил, что у меня есть свидетели.

Он сказал: «Ну и что?» – и предложил мне четыреста баксов, чтоб я забыл. Я попросил две тысячи, ну, чтоб как-то сгладить неприятное впечатление… Тогда он сказал, что лучше быть евреем и предложил мне восемьсот.

Чтоб я за восемьсот дал ему такое счастье?

– Нет, – сказал я, – мы записали свои показания на пленку и положили в сейф Русского православного банка.

Он отменил концерт и подослал хулиганов. Я откупился от них за четыреста и попросил их попросить у него пять тысяч за моральный ущерб.