Н Тэффи - Шарманка Сатаны

(Входит Арданов. Серафима на цыпочках уходит).

А р д а н о в. Ну-с, я ухожу.

А р д а н о в а. Я этого ждала.

А р д а н о в. (Сухо) Тем лучше.

Л у ш а. (Входя) Господин Долгов пришел.

А р д а н о в. Проси сюда.

А р д а н о в а (Испуганно) Коля, только ты не уходи, Коля.

А р д а н о в. Пожалуйста, без сцен при посторонних людях.

(Входит Долгов).

А р д а н о в. Здравствуйте, Андрей Николаич, вы меня извините необходимо на пару часов по одному делу. Я даже не прощаюсь с вами, потому что надеюсь вас еще застать.

Д о л г о в. Я только на несколько минут... Лизавета Алексеевна обещала дать мне Русскую мысль.

А р д а н о в. Нет, нет, уж вы, пожалуйста, посидите. И не забудьте, что мы ждем вас завтра к двенадцати на пирог. Кое-кто соберется.

Д о л г о в. Как же, я помню. Непременно. День ваших именин. Непременно буду.

А р д а н о в. Так пока до свидания. Я очень скоро вернусь

(Уходит.)

А р д а н о в а. (Ему вслед). До свидания, Коля. (Арданов, не оборачиваясь, уходит)

Д о л г о в. Отчего вы покраснели? Неужели вам это не безразлично.

А р д а н о в а. Во-первых, я вовсе не покраснела.

Д о л г о в. А во-вторых?

А р д а н о в а. А во-вторых - ничего.

Д о л г о в. О женщинах давно известно, что они всегда говорят "во-первых", как будто много-много хотят сказать, а хватает их только на это "во-первых".

А р д а н о в а. Вы хотите мне говорить дерзости?

Д о л г о в. Да, хочу. Я очень рассердился.

А р д а н о в а. На что?

Д о л г о в. На то, что вы покраснели. Мне это ужасно больно. Скажите мне правду... Скажете?

А р д а н о в а. Не знаю. Впрочем - нет - знаю. Не скажу.

Д о л г о в. Этого не может быть, вы его не любите. Вы молчите? Ведь это тип, понимаете - тип. В каждом провинциальном городишке есть таких двое-трое. Картежник. Он очень мил, конечно, симпатичен. Но ведь не для вас. Он для той институточки, какою вы были семь или восемь лет тому назад, когда вышли за него. Вы молчите? И то хорошо, что вы молчите. Вы бы могли заставить меня замолчать, а молчите сами. (Берет ее за руки). Лизавета Алексеевна. Не нужно этого ничего. Не нужно краснеть оттого, что он не откликнулся на ваш привет. Поймите, что его не должно быть в вашей жизни. Он - это ваше уродство. Это серый налета на вашей жизни, тусклая пленка, через которую вы неба не видите. За что? Вы яркая, вы красивая, вы свободная. Вся душа у вас певучая. Музыка ваша душа. Вы не знаете, как я любуюсь на вас. Среди всех этих трупов - вы одна живая. У них у всех немые души, немые и глухие. Вы одна - музыка. Красивая моя... Вот сколько времени я следую за вами, всюду ищу вас и каждый раз, как увижу, говорю с тем же восторгом: красивая. Если бы вы знали, какое это счастье, что вы красивая.

А р д а н о в а. (Поднимает голову и смущенно смеется). Мне стыдно, когда вы так говорите. Право. Мне хочется, как деревенской девочке, закрыть лицо руками.

Д о л г о в. Красивая. Мне больно смотреть на вас. Мне больно думать, что с вами будет, как вы будете жить среди этих трупов. Ведь ваша душа, это музыка, которая сейчас такая тихая, ведь вспыхнет она когда-нибудь. Что с вами тогда будет, красивая, любимая, что с вами будет?

А р д а н о в а. (Испуганно). Как вы сказали? Как вы назвали меня?

Д о л г о в. (Тихо, наклоняясь к ней) Любимая. Я сказал, "любимая". Не надо бояться этого. (Помолчав). Я очень тревожусь за вас. Всех их я знаю. Ведь они трупы, марионетки старого сатаны, давно и навеки заведенные. Вертит сатана ручку своей шарманки и кружится каждый из них, как того требует накрученная пружинка. У Ворохлова "прынт". Покупает, продает, делает деньги и совершенно искренне не знает, на что ему это. Говорит, что все монастырю завещает, потому что сыновьями недоволен. До Ворохлова был здесь Михеев, такой же до Михеева, верно, какой-нибудь Еремеев или Евстигнеев. Жена Ворох-лова, Глафира, варенье варит, тоже бессознательно. Тоже "прынт", пружина прикручена. Муж ваш в карты играет. А эта ваша экономка с подвязанной щекой - разве это не крепостная душа. Все как было пятьдесят, сто, полтораста лет тому назад. Сатана любит своих марионеток. Сломалась кукла - почмейстерша Федосья Карповна, он сейчас же склеил ее, подкрасил, вышла Полина Григорьевна. Вертит Сатана ручку своей шарманки и кружатся, кружатся толпы все также всегда и навеки, разве это не жутко, любимая? (Оба молчат.) Вот провели железную дорогу, казалось, новая жизнь придет к вам сюда. Нет - мимо проехала новая жизнь. Провели телефоны - стали ту же ерунду и те же сплетни по телефону говорить, а выписали - моторы поехали на них в карты играть. Лизавета Алексеевна, вы загрустили?