Натали Серебряная - Годы блокадные и не только. Живы, пока о них помнят

Революция никого не обошла стороной. Дмитриевы дом свой на Псковщине продали за «сколько дали» и окончательно переехали в Петроград с двумя младшими детьми в годы раскулачиваний. Были не бедными дедушка с бабушкой даже и после отделения от семьи мужа, который был единственным мальчиком среди семи дочек, прямо как в частушках пели: «Восемь девок, один я. Куда девки – туда я». Моему отцу было три годика. Перед войной дед уже работал зав. складом военного обмундирования Московского района.

Почти забавно, если бы не военное время, но отцу дважды путали данные в военном билете в военное время. Наверное уж, не ему одному. Вражьи козни или родственная любовь? Он не стал исправлять дату рождения, когда его омолодили на пару лет, но уже в 1943 году, после обязательной эвакуации из блокадного города, т.к. сразу и не заметил, а потом не стал привлекать внимание к своей персоне. Была война и у него на глазах были уже сотни смертей. На что это влияло? Военное звание от пули не спасёт. Второй раз ему вписали, когда выезжал в отпуск после окончания войны, в Ленинград, из заграницы, имя Александр. Девочка-паспортистка вписала «по памяти», а тогда было принято называться именем не своим. Братья часто представлялись где-нибудь на танцах именами «наоборот» и до войны. Отец заметил это только в Ленинграде. Были проблемы с получением денег, решенные, опять же, «по дружбе». Тогда же мог и вернуть год рождения правильный, но «не сообразил» подсказать паспортисткам и если бы даже нашелся бы аттестат об окончании школы, то «я – не я и хата не моя», что называется. Можно рассказать, что и мать, как многие девушки, представлялась именем Наташа. Так потом меня и назвали. Матери это имя не подходило. Тонкие черты лица и простое имя не очень сочетались. Лев Толстой назвал героиню романа «Война и мир» Ростову Наташей, как бы предупреждая читателей о простодушности девочки, не понимающей что такое «дворянская честь». Аналогично и Наталья Гончарова писала своё имя через «ь», что говорило о наивности, как минимум. В «Горе от ума» Грибоедова Чацкий разговаривает с княгиней Марьей Алексевной. Какое уж тут «княжество»…А Пьер Безухов был дворянин или признанный сын дворянский? Дмитриевы назвали детей правильно. Имя Александр мальчику с тонкими чертами лица весьма подходило, а имя Семён больше подходило малышу с более широкими скулами, похожим на мать, в несколько немецко-бюргерском эдаком варианте, с некоторым сходством с Александром Ш, как и у многих в довоенное время. Но в конце 20 века стали называть и поныне называют детей народными именами, уж не знаю зачем. У моих внуков, конечно, нет красивых пальцев с красивой формой ногтей на руках и ногах. Поэт Андрей Вознесенский написал, что «война была и прошла», имея в виду, что пора думать о дне сегодняшнем и завтрашнем. Я в школьные годы вставала из-за парты и бодро говорила, что нельзя повернуть колесо истории вспять. Ой-ли?

В свои школьные годы братья Дмитриевы выезжали на лето в деревню, конечно, к родне, как тогда и было принято. В лагеря не ездили. Брали с собой фотоаппарат. Фотографировали всё и всех. Вполне может быть, что у кого-то и остались пара фотографий от моего дяди в какой-нибудь деревне Новоржевского района. Им «платили» натурой, т.е. кормили всем, что пожелаете. Ловили рыбу, обычно, бреднем, но немного, и чистить так и не научились сами. Дело это было не мужское да и сами считались городскими. Этот опыт помог отцу в годы войны вывести генерала из внезапного окружения вместе с машиной и охраной. Собирали грибы, но опят не стали бы собирать, чтобы не ошибиться. Их брали «в ночное» и отец узнал, что без седла нужно ещё уметь ездить, а то спустившись с лошадки, можно и не устоять на ногах, пожалуй, и что спина лошади совсем не такая уж и мягкая. Немного знакомы были с сельхозтехникой. Бабушка же ездила без седла и босиком, прикрывая ноги юбкой, свободно, с детства, ведь дядя не баловал, считая, что жизнь не должна казаться сахаром, хотя сафьяновые сапожки и держали «на виду», под стрехой какой-то.

Потеряв родителей ещё в 12-летнем возрасте (революция не виновата), бабушка, будучи единственным ребёнком своих состоятельных родителей, да и рожденным через 15 лет вполне благополучного брака, имела 20000 серебром в банке Петербурга, кажется, на ВО, земли на котором когда-то раздавались бесплатно, была честно выдана замуж двоюродным дядей за «справного парня», сына мельника, уже в 17 лет, дядя ведь продал её родительский дом и вырученные деньги уже «спустил». Если бы не грамотное завещание матери, отравленной, похоже, «по-родственному» и, по мнению врачей, ртутью, то истратил бы больше, конечно, и невеста стала бы беднее просто. Цепь серебряная, однако, подаренная царицей честной кормилице, нашлась у дяди Васи и ревностно охранялась его женой Томарой, что меня удивляло, ведь я-то была законнорождённым ребёнком, в отличии от её родни по линии аж жены старшего брата, тоже вернувшегося из Казахстана и проживавшего в пригороде. Отец бабушки умер также скоропостижно и аналогично, придя из какого-то питейного заведения. Не взял какую-нибудь «хорошую женщину» замуж? Но матерью бабушка стала только в 20 лет. Раннее материнство не приветствовалось и в царское время. Наемным работникам в отсутствие мужа бабушка могла платить и платила только деньгами, которые имела от мужа-литейщика. «Натурой» платить было невозможно. У всех своя имелась. Считалось во все времена, что быть замужней, это быть обеспеченной женщиной и не перегруженной хозяйственными работами, хотя моя прабабушка и была, выражаясь современным языком, предпринимательницей, примерно, среднего звена, но и муж был в сотоварищах, конечно. Выделкой шкур занимался он. Бабушка бизнесом родителей не интересовалась и помнила только бочки со шкурами и развешанные под навесом разные. Мужчины, гордилась бабушка будучи замужем, брали с собой в поле, т.к. могла и косить и стол (поляну) накрыть, чем многие женщины не могли похвастаться.