Максим Никольский - Послание из настоящего. Книга стихов

властителя, дня, может быть, десятого от появления зеленого листа, в седьмом году от непонятного начала,

когда сосед вторую зиму не платит за тепло, и третий год как сам я безработный, я начинаю собственную книгу.

Да, трудно так определиться с точкою отсчета, чтоб поняли о времени моём и через, скажем, миллионы лет.

Совсем запутали недремлющее время блюстители порядков на земле. И изменить на правильное летоисчисленье нашу жизнь

не представляется возможным. И все попытки в этом направленье терпят неудачи. Хотел однажды так борон Мюнхгаузен день подарить землянам. Что вышло – ничего не получилось. А нынче, скажем, дай в нагрузку пять с половиной тысяч лет истории славянскому народу, что с ними будет делать

он, замученный чужими планами, боями революций? Не впишется чреда тысячелетий в современный ритм. И даже

радостно, что, скажем, численник Коляды нам не мешает пребывать в неведенье об истинном своём расположении

в пространство-временных реалиях.

Вот эти годы, (что писал я книгу), своё простое пребыванье на земле, чтобы не кануть в бездну времени, хотел бы я подставить к какому-нибудь

календарю: глядишь, и зацеплюсь я за бессмертье собственного эго.

Сознание моё не тяготят объёмистые циклы жизни. И смело ставлю я в конце посланий

одобренное Пушкиным земное летоисчисленье.

АВТОБИОГРАФИЯ ЮНОСТИ

Вы мне презренье выразите хором,

как явному носителю вреда,

когда поймете, из какого сора

я с детства рос, не ведая стыда.

Шёл в юность я шажищами большими:

пил самогон (хотя не нюхал клей).

В колхозном клубе спьяну дебоширил

и доводил до слёз учителей.

Что хорошо, ходил я в школу редко.

Был неожиданен я там, как первый снег.

Лишь Валентина Дмитревна, директор,

ценила тягу к творчеству во мне.

Я благодарен ей, пишу о ней я с чувством

долга:

когда она мои стихи читала в первый раз

перед народом с умиленьем и восторгом,

был восхищен мной весь четвертый класс.

В мой сложный возраст мать с отцом

была в разводе,

Но всё же улиц вольный ученик

хотел я много знать и при любой погоде

читать я книжки умные привык.

Да мне одуматься бы, за учебники усесться.

Штудировать псалтырь иль Маркса – капитал.

А я забавы ради у своей соседки

ночами яблоки из сада воровал.

Мне их отведать вовсе не хотелось:

зелёных, недозрелых, кислых, как трава.

Но что творили руки – от меня отдельно,

как глупая – не понимала голова.

И для прикола я ломал скамьи у дяди Вани,

переворачивал у тёти Клавы домик-туалет.

И этим шуткам злостным оправданья

не нахожу сегодня, через сорок лет.

А вспомню юность, сразу с сердцем плохо:

таблетки, как учителя мои, бывало, пью.

И в молодёжи нынешней не вижу проку,

и по ушедшей юности я слёзы лью!

***

Не где-нибудь в среде колдуний Вуду,

не окруженным сонмом дураков, —

на фоне жизни правильного люда

существовал в поэзии Глазков.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.