Doctor Walther - Напрягая винты

Когда я зашёл в магазин «Гасяпуны»,
Надрывно слоняясь по улицам шатким,
Мне было безлико, мне было надлунно,
Я знал неземные слова и повадки.
Я числил себя на четыреста двадцать
Условных делений по рейтингу силы
И духа – достаточно с ними собраться,
И каждый познает, насколько я милый!
Седой продавец в балахоне хламидном
Сидел подле кассы, ланиты понуря —
Но злая земля оставалась безвидна,
Нутром ощущая предветрие бури.
Купив керосина на йокиль с полтиной,
Я вышел наружу. Вдали мельтепело.
Скребущие тучи висели картинно,
Рычала в кустах хоровая капелла…
Вчерашний вердикт Федерального Штаба
Предписывал грекам явиться в Бердищев.
Базар распирали базарные бабы,
Количеством две с половиной полтыщи.
Я против торговли! Я за менарею.
Мои предпочтения явственны зримо:
Чиню циферблаты; без дури дурею;
Люблю продавать перхлорат неодима…
Я – устрица, аспид, святая гангрена,
Консервная жесть в толерантном отчёте,
Я дам геликоптеру унцию крена,
И хрена надёргаю прямо в полёте!
Как чайник (бутылка, но только кривая),
Как жизнь (состояние, только дрянное),
Я вышел застенчиво вниз из трамвая,
Плюя перманентно дремучей слюною…
Тем временем где-то в квадрате 130,
(А может, 140-плюс-самая-малость)
Неясное нечто пыталось случиться —
Но всё никогда и ни с кем не случалось,
Хотя напряжённо искало причину:
Вот с кем бы случиться, найти бы кого бы?
Волчицу, горчицу, хоть редкую птицу,
Кадавра глазницу, смотрящую в оба…

Но – ближе к сюжету. Уйдя из трамвая,
Я резко зашёл в магазин «Гасяпуны».
Бетонно торчала стоячая свая,
И гнутые кольца зудели латунно…
Мой кафельный компас показывал 200 —
Он циклился юзом, сипя и скрежеща.
Я был навсегда в состоятельном месте,
Уволив навечно увечные вещи!
Купив керосину, я вышел наружу.
Последний вердикт Федерального штаба
Был вял, неопрятен, уныл и недужен —
Но всё же, его перевыполнить дабы,
Я сел в геликоптер. Он плыл над базаром.
Визжала в кустах хоровая капелла.
Абрекам, урюкам, казбекам, хазарам
До качества музыки не было дела,
Но персы и шведы внимали в экстазе,
(А я торговал перхлорат неодима) —
Когда гауляйтер дон Педро фон Штази
Проснулся и вышел из леса, вестимо…
Вернее, не вышел. Ни ростом, ни харей.
Как есть, заблудился. Погрязнул в тумане.
Когда я в портянках, носках и кевларе —
Меня даже финский сельджук не обманет!

Вернёмся к сюжету. Когда я под утро
Зашёл невзначай в магазин «Гасяпуны»,
Я был расположен нордически мудро:
Звенел переливчато створкой латунной,
Плечом задевал вертикальные рельсы,
Шатал полотёры, мутил политуры…
Мой друг Фаренгейт Реомюрович Цельсий
Всегда говорил: «Это – признак культуры!»
Седой продавец в настроении шатком
Топорщился тягостно чепчиком хмурым.
Я знал продавцов шебутные повадки:
Потребность отстоя, фуфла и халтуры.
Ему я сказал: «Мне налей керосину
На медленный йокиль с гнетущей полтиной!
Весь мир погружается в тлен и трясину,
Но я наслаждаюсь подобной картиной!»
Торговец, шуруя бревенчатой плошкой,
Налил из мензурки на ощупь с поллитра,
Угодливо шаркнул по кафелю ножкой
И взгляд затупил исключительно хитро…
Ему я ответил: «Спасибо, милейший!
Торгуй непредвзято! Блюди сахасрару!
С тобой да пребудут гетеры и гейши,
Как сладкий рассол с бодуна и хумара!» —
И двинулся прочь. Продавец малахольный
Угрюмо продавливал взглядом товары…
Мне было изящно, легко и прикольно
Себя ощущать молодым и нестарым,
Хотя б и не юным, пусть взрослым изрядно —
Зато недоверчивым, злым и тревожным.
Я жаждал купить геликоптер трёхрядный —
Хотя их достать вообще невозможно,
Товар дефицитен, запретен к продаже,
Кто жаждал его – налетел на измену:
Известный дизайнер Педрило Елдашев
Убился вчера о кирпичную стену…
Так будет со всяким! А может, не будет.
Я двинулся дальше. Смурной гауляйтер
В лесу декларировал: «Здравствуйте, люди!
Опят и маслят мне немедленно дайте!»
Неслышим был зов щелезубого Педро.
Терялся он полностью в мхе и тумане.
Сносился направо движением ветра,
А левое слушать никто и не станет.