Любовь Сушко - Истребление кумиров. Князья и воины

Когда все наконец угомонилось и ночь вступила в свои права, казалось, что ничего страшного не произошло. Ночь была обычной, одной из тысяч. Куда-то исчез проклятый черный кот, наделавший столько шуму.

Кот исчез бесследно, но теперь уже невидимым, в своем истинном обличии в доме появился бес собственной персоной.

Он и прежде частенько заходил в дом к Домовому на огонек, они были старыми приятелями. А сейчас тот заскучал и обрадовался встрече.

– А где твой гость черный запропастился? – с ходу поинтересовался он.

– Исчез во время грозы, даже след его простыл, – спокойно отвечал Домой.

– Не радуйся раньше времени, вряд ли этот плут исчезнет навсегда, да и не просто так появлялся он здесь, – заявил бес.

– А может у них там что-то изменилось? Да и мальчишку ему убить не удалось, за другим приходил, помяни мое слово.

Домовой покуривал самокрутку и вполуха слушал собеседника. Но вдруг насторожился.

– Что ты вокруг да около ходишь. Известно тебе что-то, так говори, хватит тут загадки загадывать.

– Если бы точно что-то знал, то к тебе бы не поплелся, – огрызнулся тот, – да больно что-то у него узнаешь. Но и подружка наша Кикимора подозревает что-то, смотри, какая хитрая да пронырливая сделалась у нее рожа, ясно, что ведомо ей что-то.

Домовой, видя его насмешки, вцепился в него, и они кубарем покатились по полу, загремела упавшая кочерга, в избе поднялся страшный шум. Но силы были равны, и они еще долго барахтались, грозя разбудить весь дом. Хорошо, что домочадцы только что заснули, и сон их был крепок..

Наконец Домовой, тяжело дыша, отбросил к печке непрошеного гостя и прошептал яростно:

– Уходи и не являйся сюда больше.

– Рад бы, да не могу, раз сам князь своего первого помощника к тебе послал, грех в стороне оставаться.

В тот самый момент появилась Кикимора. Видя, какой переполох и догадываясь, что только что была потасовка, она тихо рассмеялась, приветствуя собратьев.

– Вот и голубушка наша тут как тут, – тяжело вздохнул бес, – чует, где жаренным пахнет.

– А ты не ворчи, с тоски бы сдох, непутевый, если бы не появился тут, что же ты в болотах своих не торчишь.

Она была груба, впрочем, как обычно.

– А ты, – она повернулась к Домовому, – что уши развесил, лучше бы о жильцах побеспокоился, не ровен час, проказа какая нападет, раз этот тут все вынюхивает.

– И эта ту же песню затянула, – плюнул от досады Домовой.– Я дух дома, и он на мне держится, а почему вы оба это так близко к сердцу принимаете, вот что непонятно или уже жаренным запахло? – поинтересовался он

– Держится-то, держится, – передразнила Кикимора, – только не сильно усердствуй, а то как бы твой дом не рухнул, тогда так же как этот по чужим углам ютиться придется.

Она все больше путала забытую Маврой в суматохе пряжу – любимое занятие любой Кикиморы.

– Попугаю-ка еще твою Мавру, – усмехнулась Кики.

Домовой бросился к ней, ругая себя за невнимательность и забывчивость, он всегда увлекался разговорами, не замечая того, что творится кругом.

Но было поздно, работа Мавры была безнадежно испорчено, оставалось только выбросить то, что осталось от ее пряжи.

Распрощавшись с гостями, он стал прибирать да расставлять по местам все, что было перевернуто.

– Видно сам князь что-то затевает, – бес проболтался, – но что нужно ему тут, в обычной избе, какой у него, владеющего всем миром, может быть интерес.

За эти годы и даже века он сжился с людьми и считался Домовой самым добрым созданием среди духов, населявших этот мир. Все его колдовские чары пропали со временем, и в схватках с собратьями он чаще проигрывал добру против зла. Их больше, и объединившись вместе, они были несомненно сильнее, но это не печалило Домового.

№№№№№№

Пропел первый петух, он, устало вздохнув, отправился на покой. Ночка выдалась бурная. Ему предстояла главная схватка, в том не было сомнения. Но если даже слабая и беззащитная женщина вырвала ребенка из объятий беса, то он может не меньше.

Так думал, засыпая, Домовой. И слышал, как ветер шуршал в трубе.

Неслышно ступая, кот прошелся по избе. Лохматый старикашка и все обитатели этого мира крепко спали. А он исследовал поле своей деятельности. Бесспорно, ему было известно больше, чем другим, но далеко не все. Он понятия не имел, почему среди тысяч беременных жен князь указал на эту. Но задавать такие вопросы было не принято, он и не задавал.

– Ему видней, и все-таки?