Иван Ельчанинов - Нарисуй мою душу. Несказка о душе и человеке

Он много лет не видел снов, но сон ему приснился.

И сразу снился весь мир. Не вся жизнь – лишь мир. Летел вдоль него и поражался, насколько он большой, как много в нём не затоптанных мест, как много до них незнакомых дорог, в которых мог себе позволить – ошибиться. Не в лёгкости их фишка, а в том, что не было их раньше никогда, не замечал он их под слоем пыли. Много пепла было вокруг красоты, но это не настораживало – сон ведь. Оглядывался и не замечал ничего разрушительного в увиденных пожарах – самообман, но он тоже имеет свой смысл.

Перед пробуждением ему приснились океан, жёлтые листья, первый снег, высокие волны и красивая женщина с душой, похожей на звезду, что ждёт и ждёт, и ждёт, и ждёт. Не всю свою жизнь, а всю его. «Чего ты ждёшь?», – спросил он её. «Жду, когда проснёшься!», – ответила она незнакомым голосом и растворилась в позднем утре…

Первый сон за всю осознанную жизнь, и сразу так много, и закончился красиво, как он и любил.. Конечно же, запишет каждый запомнившийся кусочек этого почти сказочного сна в своём дневнике, хоть и не предаст ему должного внимания.

Наконец-то, он проснулся. Не от лучей солнца, а от чего-то другого, и это что-то – навязчивый звонок. Он издавал невнятные звуки и, по-видимому не впервые за это утро.

Не шевелясь и не открывая глаз, мыслями дал команду: «Ответить!». Прогресс не заставляет шевелиться многих, но не всех.

Звонивший был окутан в переживания.

–Арлстау! – глубоко дышала в трубку его сестра.

–Что? – с долей возмущения ответил он, пытаясь вспомнить все детали сна.

–Почему ты не отвечал? – надавила возмущением она.

–Потому что я сплю! – ответил он невежливо, поднимаясь с кровати.

Нашёл взглядом дневник и беглым почерком извлёк из себя всё, что увидел в своих снах, пока она что-то рассказывала ему о своём вчерашнем дне. Как обычно, прослушал половину, как и во всех диалогах его жизни.

–А ты как там? Что так поздно спишь? Ты ведь ранний человек!

–Я встаю ни утром, и ни рано, а тогда, когда открываются глаза. – ответил зачем-то вальяжно, а добавил с усмешкой. – Беззаботная жизнь!

–Ладно. Ты соображаешь, значит, всё хорошо. Это всё, что я хотела узнать. Пока. Не веди себя так…

«Не веди себя так? Это как? Ладно, не буду спрашивать. Уже завтра всё забуду и попытаюсь быть выше, чем есть на самом деле, чтоб не вести себя так!».

Родственников понять можно – переживают, волнуются, ведь он стал другим – закрытым и недоступным. Но художник считал, что переживания ничего хорошего не благоволят – особенно, переживания родных по крови. Тоже были свои заморочки.

Но сколько раз он замечал это – как только расскажешь о чём-то рискованно важном или волнующем душу, так сразу всё шло ещё больше наперекосяк, чем мог себе позволить. Наверное, поэтому мало, кто делится с близкими своими бедами. В живом общении в этом был ещё какой-то смысл, но в иные общения он не верил, да и себе не верил в них.

На часах 15:00. Проснулся, действительно, поздно, а ноги, встав с кровати, не спешат на улицу, не спешат на кухню зарядить себя энергией. Ноги тянутся выше, но в небо лестница ещё не построена.

Около четырёх часов осмысленного блуждания по дому, деления всего на за и против, и он почувствовал, что сможет! Передать свой дар бумаге легко – главное, желать этого, а не для чего-то там творить.

«Нет смысла жить, если я не сделаю этого. Нет смысла! Не хочу я жить, как другие. Грустно всё это у них получается, и, как хорошо, что этого не замечают.».

«Получится ли именно сейчас?» – спрашивал он себя, отвечая. – «Не проверишь – не узнаешь.».

Жизнь приносит возможности каждому из нас, и мы бросаем кости, решая, что с ними делать – спуститься в трубу или подняться до небес. Проблема в том, что в силу обстоятельств, желание хоть что-то с ними делать способно не прийти. Не дано узнать, каков их истинный путь, чем он оборачивается и чем заканчивается. Будущее не по силам никому, иначе бы все жили, как короли.

На чердаке пыль ласково глумилась над забежавшим сквознячком, заставляя его чихать и извиняться. Пыль отступила и забилась в углу, а сквозняк оставил о себе свежее воспоминание.

Его чердак красочен и, в то же время очень светлый. Привязался к нему, как дитя – это и есть та самая комната.

Солнце проникает в него со всех сторон до полудня, ведь на востоке стена из того же стекла, что и крыша. Это любимое место Арлстау с младенческих лет – место мечтаний, высот и вдохновения. Конечно, оно не было всегда таким.