Дмитрий Клюс - Мороги

– Я только сейчас рассмотрел его вблизи, – снова пробасил на ухо Аркану Кирби.– Сколько же у него шрамов на лице, можно только представить, как обезображено его тело, если бы его не скрывала эта великолепно выделанная медвежья шкура.

– Шрамы, полученные в сражениях, не нужно скрывать, это особенная гордость всех дарсов, мы гордимся своими увечьями, – с неким торжеством в голосе ответил Аркан, тебе ли это не знать, мой дорогой друг. Посмотри на его амулеты, у каждого из них своя история, они частицы поверженных врагов, были ли то звери, или двуногие существа. Большое горе, если дарс потеряет свои амулеты, тогда он лишится силы и уважения других, поэтому мы никогда их не снимаем, даже когда отходим ко сну. Схед много раз встречался со смертью, как и Бронг, Хартиф и многие другие. Им есть, чем гордиться, – рассказывал Аркан.

– Тише, братья, – в который раз пытался навести тишину Таньяг, -успокойся брат Схед. Мой старший сын Урсан с отрядом разведчиков хорошо обследовал место, где гуляли слуги Ремха, и сейчас он вам все поведает, говори, – попросил он своего сына.

Урсан был на десять лет старше Аркана, и будущая зима должна была быть двадцать пятой в его жизни. Внешне спокойный, рассудительный, немногословный Урсан не мог похвастаться, как многие другие дарсы, крепкими мускулами. Со стороны могло показаться, что он не способен на решительные действия, и всего лишь бледная тень отца, не имеющий своего голоса, но это было обманчивое впечатление. Урсан мог в один момент превратиться в разъяренного зверя, и горе было тому, кто стал бы на его пути. Свое хладнокровие и решительность он демонстрировал не раз, и оно изумляло и порой приводило в ужас дарсов, близко знающих его. Как-то раз на одном совете в Явдавкасе Урсан без колебаний вогнал нож в сердце очень знатному охотнику, когда стало ясно, что он издевается над своими слугами и обращается с ними как со скотиной. У дарсов были слуги, и это было вполне нормальным явлением, но никто с ними не смел обращаться, как с рабами. При этом, как ни странно, Урсан не слыл жестоким человеком. Старший сын во всем был надежной опорой и помощником отца. Отношения же его с Арканом, были далеки от гармонии, и их нельзя было назвать полными братской любви.

Урсан был главным ловчим у иртов, через него проходили все волки, поступавшие на службу к дарсам, он лично осматривал молодых волчат, занимался их обучением или выбраковкой.

– Волки могут жить только в стае, – всегда говорил он и недовольно кривился, когда видел свободно гулявшую Аркановскую Вильду, – только среди себе подобных она может стать настоящим охотником, а потом матерью, жизнь одиночки безрадостна и коротка, если бы не отец, я бы никогда не позволил тебе ее воспитывать, как собаку.

Вильда и была тем самым камнем преткновения и одним из источников конфликта между братьями. Урсан, еще когда она была совсем молодой, положил на нее глаз, и только вмешательство отца не позволило ему забрать волчицу себе.

– Не обращай на него внимание, он просто завидует тебе, – частенько говорил отец своему младшему сыну, объясняя тем самым недружелюбное поведение старшего, – ему трудно понять, как ты ее так смог обучить, ведь он, несмотря на то, что практически сам уже оброс шерстью, всю жизнь проводя с волками, такой дружбы, и преданности добиться от них не смог.

Со временем, когда Аркан стал старше, этот конфликт позабылся, но тем не менее, Вильда до сих пор не позволяла Урсану прикасаться к ней.

– Дождь не смог смыть все следы людей, – начал говорить главный ловчий, – мои волки взяли запахи убийц, хотя эти глупцы всякими способами пытались их замести. Судя по всему, жители Укенги были застигнуты врасплох, нападавших было несколько десятков человек, вооруженных до зубов. Несмотря на это, наши старики оказали убийцам достойное сопротивление. Зная Снурри, Треха, наконец, смелую и мужественную адиру* Хелту, думаю, они постояли за себя. На месте бойни мы обнаружили остатки лоскутьев одежды, принадлежащей людям, их оружие, обломки щитов; если кому-то из вас нужны доказательства, вы найдете их в Ирсанге, в покоях старейшины иртов достопочтимого Гланли. – Урсан поклонился в ту сторону, где сидел почтенный старейшина.

– Я благодарю тебя, сын мой, и твоих разведчиков, – поднялся со своего места Таньяг, – теперь мне хочется узнать, что скажут хранители нашей веры и наших душ. Достопочтимый Харгрин, вам слово.

К дарсам вышел седой, как лунь, старец, но несмотря на свои преклонные лета, он не выглядел немощным. От его одежды, множества украшений и талисманов, висевших на нем, веяло какой – то необыкновенной силой. Этот старик пользовался особым почетом и уважением у вождей племен и знати, так как его появление сразу же заставило умолкнуть пчелиный рой, голоса дарсов, растревоженных рассказом Урсана. И это было немудрено. Харгрин, являлся лонвиллем – главным служителем бога Майру на земле, его слова были не менее священны для многих охотников, чем их вождя.