Михаил Кочнев - Серебряная пряжа

Петр на Фемера покосился.

— Правильно вы сказали, мастеровые люди. Под такими парусами мы плавать не собираемся.

Фемеру и крыть нечем, бормочет немец:

— Я умом руководствовался, я рассудил…

Петру эти слова не понравились.

— Умом? Ах, ты, плут! Погоди я твой ум проверю…

Только из головы нейдет, как пророн исправить? Парусов хороших нет, а время не ждет. Что делать?

Немец выслужиться хочет, снова сунулся:

— В России никогда хороших полотен не ткали. Мой совет — снарядить купцов и послать за моря в Силезию. Умней ничего не придумаешь.

Осерчал Петр:

— Опять ты со своим умом лезешь? Наши тульские кузнецы блоху подковали, а ивановские ткачи, я знаю, той блохе платье сшить могут. А ты советуешь к немцам за парусами ехать? Советы я твои выслушал и забыл. Ум твой хочу испытать. Что-то не в меру ты им похваляешься. Даю три загадки, отгадай. Первая загадка такова: в чем человек нуждается, когда на свет появляется?

— А это совсем ясно: человек нуждается в повивальной бабке! — отвечает Фемер.

Петр посмеялся:

— Не то, не то!

Вторую загадку дает:

— Чем солдат запасается, когда в поход собирается?

Фемер опять попал пальцем в небо:

— Деньгами, ваше величество, зольдат запасается.

— Третья загадка: скажи мне: без чего на тот свет не пускают?

От этой загадки немец совсем втупик встал. Молчит.

— Где ж твой ум? — говорит Петр. И велит денщикам.

— Отведите-ка его в каталажку.

Повели немца куда приказано. А там солдат Иван похаживает, с тоски-кручины песенки про ткачей ивановских попевает. Парень он был веселый, никогда не унывал. Достал грамотку, написал:

Высунул Иван руку сквозь решетку, приклеил ту грамотку над острожным окном. Пусть-де люди читают.

Вот, в ту каталажку, где сидел Иван, и привели его начальника на хлеб, на воду. Сидит немец в углу на соломе и думает: «Как же мне царевы загадки разгадать, своим умом царя удивить, богатства своего не лишиться, украденой казной попользоваться?» И ничего-то он придумать не может.

Наутро царь к себе Фемера требует.

— Ну, разгадал мои загадки?

Фемер новый ответ припас. Думает угожу царю:

— Когда человек на свет появлялся, он в строгом начальнике нуждался, таком, как вы, царь-государь.

Ответа на другие загадки Петр и слушать не захотел. Лестью-то его не задобришь. Опять немца в каталажку отвели. Совсем он раскис, в глазах намыленная петля мерещится. Не пьет, не ест, сидит, как воробей, нахохлившись.

А Ивану и горя мала. Он покусает хлебца, запьет водицей и похаживает себе по каталажке, с утра до ночи песни попевает. Над генералом потешается:

— Что, наклевался золотых зернышек?

Немец Ивану про свое горе плачется.

— Сгубили меня русские загадки.

— А ну, расскажи, какие-такие загадки?..

Послушал Иван загадки и говорит:

— Загадки мудреные, но кто голову на плечах не для шапки носит, тот отгадает.

— Отгадай! — просит немец. — Деньги пополам делить буду. Только молчи…

Иван согласья не дает.

— Зачем мне твои ворованные деньги? Я трудом привык жить. Тащи эти деньги с собой на тот свет, может они там тебе пригодятся — грехи откупать. У тебя их, как погляжу, немало, будто на паршивой собаке репейника.

Так и не стал отгадывать.

На второе утро немца опять к царю зовут. И на этот раз Фемер ничего не отгадал. Снова его в каталажку втолкнули. Последние сутки остаются на размышление, а там и петля.

Иван похаживает, в окошко поглядывает, над немцем потешается:

— День да ночь, а там и галстук крученый наденут.

На третье утро повели к царю немца, а у него и ноги не двигаются. Загадок он, конечно, не разгадал, и велел Петр петлю крутить.

Иван похаживает по каталажке, нет-нет да и скажет:

— Столб вкопают, галстук сплетут и за тобой придут.

Немца в озноб бросает. Никакому богатству не рад: своя-то шкура дороже.

Иван советует:

— Хоть бы завещанье написал, кому добро отказываешь.

Немец бухнулся в ноги солдату, сапоги лижет, спасти просит, золотые горы сулит.

Иван и подумал: после немца пропадет царево золото нивесть где. Не лучше ли то золото заполучить до последнего рубля да и представить царю на пользу.

— Ладно, — говорит солдат, — так и быть, постараюсь, хоть и хотел ты меня с бела света сжить. Сколько заплатишь?

Немец сулит тысячу. Иван свою цену выставляет, а если, мол, дорого, полезай в петлю.

— За первую загадку все земли, все дома твои, фемеровские.