Сергей Беркут - Боги ЯВИ

– Серёга… Айда помогать! А то так жрать охота, что переночевать негде, весь день нежравши. – Орк вытащил откуда-то треногу и установил её над очагом, подвесив небольшой котёл. Ну как небольшой, литров на шестнадцать.

Тут по всей территории загорелись электрические огни. Кузьмич завёл генератор. И сразу же стало на душе как-то веселее и спокойнее. Кстати, Васька ходил в своём истинном облике, и меня это уже ничуть не смущало. Даже наоборот. Надо же… Как-то я быстро стал привыкать к этому образу серого орка. Я пошёл к поленнице, набрал охапку дров и стал разводить над котлом огонь. Вечер и погода Карелии меня просто очаровали сегодня. Дрова весело потрескивали. Всегда чувствовал в этом какое-то магическое таинство, пламя словно удерживало взгляд, гипнотизируя его, чего-то шептало тебе, рассказывало. Маленькие жёлтые огоньки весело прыгали по сухому полену. Глянь на них, как скачут, как живые огневушки. Я увидел рядом стоящий пень и решил пододвинуть его поближе к очагу, чтобы присесть поудобнее и вытянуть уставшие за день ноги.

Всё произошло невероятно быстро! Я потянулся к нему руками, подтащил ближе к костру. И тут пень неожиданно ловко извернулся, вцепился в мои руки крепким шипастым ухватом и громко заверещал, блымкая зелёными глазами:

– У-у-у-у-у-у-у!

Я тоже, видно, с перепугу заорал во всё горло:

– А-а-а-а-а-а! – И чуть в штаны не наложил…

Пень крепко обвил мои руки и, видимо, попытался вырваться. А я не отпускал его, думая, что это деревянное агрессивное буратино напало на меня со злым умыслом. Так и голосили вдвоём: я и пень. Деревянный монстр обвил мою шею и крепко сжал. Тонкий грязный корень медленно полез в ноздрю. Я попытался скинуть эту ночную тварь в костёр и завалился набок, опуская исчадье ада в огонь.

– А-а-а-а! Э-э-э-э! У-у-у-у! Твою ж мать! – вопил я, пока не догадался оттолкнуть его, а он, видимо, меня. Я сразу прыгнул на лавку в беседке, уцепился за верхнюю балку, стараясь забраться на крышу повыше – подальше от этой злой деревяшки. А пень дал дёру, словно осьминог, в противоположную сторону, быстро прячась в темноте за деревом и помахивая палёной жопой.

– У-у-у! – обижено вопили из темноты.

– А-а-а! – я старался не отставать от лесного демона.

На наш шум и гам подбежали Кузьмич и Васька.

– Серёга, да это лесовик! – выпалил леший на бегу. Вот же гадский папа! Сердце билось, словно у воробья, а попка моя любимая стала такой узкой, иголку не просунешь. Я с трудом отцепился и присел на скамью, стараясь выровнять дыхание, судорожно хватая ртом воздух, держась рукой за сердце.

– Предупреждать, сволочи, надо! – рявкнул я Кузьмичу.

– Ну, извини, забыл… – леший присел рядом и развёл руками.

Вот за что я сразу зауважал орка, так это за то, что он не растерялся в трудную для меня минуту, и на столе, как по волшебству, появилась бутылка «Беленькой» и три полных стакана. Я молча махнул, не чокаясь с ними, занюхал рукавом куртки.

– Кузьмич! Знаешь что?.. – выдохнул я и поморщился. – А если бы я обосрался?! – зло посмотрел на него без всякой подоплёки. Леший виновато пожал плечами.

– Серёг! – вмешался в разговор Васька. – А я бы на твоём месте обосрался!.. – орк оскалился и заржал, чем, видно, и разрядил гнетущую обстановку.

– Озеро недалеко, за лесом! Гы-гы-гы! – и он махнул рукой в его сторону. Вот же упыри клятые. Гы-гы-гы им! – Суки…

– Кого ты там ещё припрятал в лесу своём, Кузьмич? И какие вот такие сюрпризы меня в будущем ожидают?.. – я сердито уставился на лешего.

– Да особо никаких, – он развёл руками, – так, по мелочи… С Кукуней ты уже знаком, – я кивнул, – а это был наш Кулёма, лесовик. Маленький он ещё совсем. Мне его из-под Новосибирска мужики наши привезли, сирота он. Родители его год назад трагически погибли. Лес в Сибири у них там нещадно вырубают, вот и до их родной вотчины добрались мародёры. Так и схлестнулась с хозяевами заезжая китайская бригада лесорубов. Вот они полбригады и положили басурман. Ну и сами того, погибли они, сожгли их, бедных, как немецкие танки в сорок первом под Москвой, живьём. Коктейль Молотова с бензином, делов-то для человека, как два пальца об асфальт. Да всё на глазах его. Вот и посуди сам. Он мал ещё, да, как дитя, любопытный. Видимо, на тебя решил посмотреть, интересно ему, подкрался незаметно. А ты его в огонь, он и испугался, бедолага, – Кузьмич всхлипнул и как-то с болью вздохнул. Даже весёлый Васька-орк притих.

А Кулёма подглядывал за нами из-за дерева своими круглыми зелёными глазами, и ротик у него стал овальный, как бублик. Вот же мать-природа даёт. На вид Кулёма – небольшой пень, с верхним гребнем, словно сильным ветром дерево переломило. Леший потом пояснил, что это у них вроде причёски такой, и чем этот хаер больше, тем для этого вида круче. Ну и тело их – это никакое не дерево, абсолютно, это обыкновенный хитин, а внутри все как у всех, пьём водичку, кушаем молодые побеги да корешки с листочками и потом какаем. А их внешний вид, ну что, природа наша и не такую маскировку давала другим видам жизни на планете.