Нил Гейман - Скандинавские боги

Горный великан увидал, как молот стремительно растет, с ревом приближаясь к нему, – и больше не видел уже ничего. Никогда.

Стену боги закончили уже сами – хотя надо признаться, на то, чтобы вытесать последние десять блоков в карьере высоко в горах, дотащить их до Асгарда и взгромоздить на место в своде ворот, у них ушло куда больше времени – многие недели. И да, они были совсем не так превосходно обтесаны и подогнаны, как те, которыми занимался великий строитель.

Некоторые из богов даже ворчали, что надо было дать ему еще немного доделать стену, а потом уже пусть Тор его убивает. Тор, в свой черед, поблагодарил богов за то, что приготовили к его возвращению такую славную забаву.

Странно и совсем не похоже на него, но Локи не явился пожинать славу. Никто не знал, куда он подевался, хотя ходили слухи, что в лугах за Асгардом видели некую кобылу – прекрасную и гнедую. Большую часть года Локи не показывался на глаза, а когда все-таки показался, следом за ним трусил прехорошенький серый жеребенок.

Да, и в самом деле прехорошенький – хотя ног у него оказалось восемь вместо обычных четырех. Он повсюду следовал за Локи, тыкался носом, ласкался и вообще вел себя так, будто Локи – его родная мама. Не в этом ли и было дело?

Со временем он вырос в громадного серого жеребца по имени Слейпнир – быстрейшего и сильнейшего из всех, что видывал свет, ибо конь этот мог обогнать даже ветер.

Локи преподнес Слейпнира – лучшего скакуна из всех, что живут средь богов и людей, – в дар Одину.

Многие восхищались конем Одина, но лишь отчаянно храбрый отважился бы обсуждать его родословную в присутствии Локи, и уж совсем никто не решился бы упомянуть о том дважды. Поверьте, Локи наизнанку вывернется, чтобы испортить вам жизнь, если только услышит, что вы болтаете о том, как он сманил Свадильфари прочь от хозяина и спас богов от последствий своего же собственного дурного совета. О, Локи долго помнит обиды.

Вот так боги получили свою стену.

Локи был хорош собой и прекрасно это знал. Люди хотели любить его, верить ему, но он был ненадежен и эгоистичен – и это еще в лучшем случае. В худшем он был попросту вредный или даже злой. Он женился на женщине по имени Сигюн – она была весела и прекрасна, когда он еще только ухаживал за ней и недолго после свадьбы, но сейчас выглядела так, будто все время ждет худых новостей. Она родила Локи сына Нарви, а вслед за ним еще одного, Вали.

Бывало, что Локи пропадал надолго и не возвращался, и тогда Сигюн выглядела так, словно ждет уже не просто дурных, а самых скверных новостей на свете… но рано или поздно Локи все равно приходил и вид при этом имел продувной и виноватый – а еще донельзя гордый собой.

Трижды он пропадал и трижды, в конце концов, возвращался. Когда Локи в третий раз заявился в Асгард, Один призвал его к себе.

– Мне тут сон приснился, – сообщил ему старый, мудрый одноглазый бог. – Что у тебя дети есть.

– У меня есть сын Нарви. Хороший мальчик, но, должен признать, не всегда слушается папу… и еще один, Вали, – этот послушный и сдержанный.

– Нет, не эти. У тебя имеется и трое других, Локи. Ты убегаешь из Асгарда и проводишь дни и ночи в земле инеистых великанов, с одной из их племени, Ангрбодой. Она родила тебе троих детей. Я видел их оком разума, пока спал, и видения сказали мне, что дети эти станут величайшими врагами богов в те времена, что еще только грядут.

Локи на это ничего не сказал. Он попытался состроить пристыженную физиономию, но преуспел только в состраивании страшно довольной.

Один призвал к себе всех богов во главе с Тюром и Тором и сообщил, что им предстоит далекое путешествие в Йотунхейм, страну великанов, с целью доставить детей Локи в Асгард.

Боги и вправду отправились в страну великанов и после многих опасностей достигли, наконец, жилища Ангрбоды. Она их не ждала и оставила детей играть одних в большом зале. Богов совершенно потряс облик потомства Локи и Ангрбоды – потряс, но не остановил. Они захватили детей и связали. Старшего они понесли промеж собой, привязав к ободранному сосновому стволу, а второму надели намордник из ивовой лозы и веревку на шею вместо поводка. Третье дитя шло рядом само, мрачное и пугающее.

Те, что были справа от него, видели прекрасную юную деву, а те, что слева, вовсе старались в ту сторону не смотреть, ибо видели деву, что давно умерла, и кожа ее с плотью почернели от гнили. Такой она шла промеж них.

– Ты ничего не заметил? – спросил Тор у Тюра на третий день пути домой через земли инеистых великанов.