Вадим Бурлак - Петербург таинственный . История. Легенды. Предания

Черты из жизни Екатерины II.

«Древняя и Новая Россия». 1879.

Екатерина не терпела шутов, но держала около себя одну женщину, по имени Матрену Даниловну, которая жила во дворце на всем готовом, могла всегда входить к государыне, звала ее сестрицей и рассказывала о городских новостях и слухах. Слова ее нередко принимались к сведению. Однажды Матрена Даниловна, питая почему-то неудовольствие на обер-полицмейстера Рылеева, начала отзываться о нем дурно.

— Знаешь ли, сестрица, — говорила она императрице, — все им недовольны; уверяют, что он нечист на руку.

На другой день Екатерина, увидев Рылеева, сказала ему:

— Никита Иванович! Пошли-ка Матрене Даниловне что-нибудь из земных запасов твоих; право, сделай это, только не говори, что я присоветовала.

Рылеев не понимал, с каким намерением императрица давала ему этот совет, однако же отправил к шутихе несколько свиных туш, индеек, гусей и т. п. Все это было принято весьма благосклонно.

Через несколько времени императрица сама начала, в присутствии Матрены Даниловны, дурно отзываться о Рылееве и выразила намерение сменить его.

— Ах, нет, сестрица, — отвечала Матрена Даниловна, — я перед ним виновата: ошиблась в нем; все твердят, что он человек добрый и бескорыстный.

— Да, да, — возразила императрица с улыбкой, — тебе нашептали это его гуси и утки. Помни, что я не люблю, чтобы при мне порочили людей без основания. Прошу впредь быть осторожнее.

Двор и замечательные люди в России во второй половине XVIII столетия.

Тип. Вейдемейера, Спб. 1846.

Принадлежавшие императрице антики, слитки и другие ценные вещи находились в ведении надворного советника А. И. Пушкова. Екатерина весьма уважала его, оказывала полную доверенность и всегда без расписок присылала к нему куски драгоценных металлов, редкости и т. п.

Раз, посетив его отделение и осматривая шкафы, императрица по рассеянности заперла их и положила ключи в карман.

Душков этим обиделся, на другой же день отправился к государыне и просил доложить о нем. Его тотчас впустили.

— Что тебе надобно, Александр Иванович? — ласково спросила его Екатерина.

— Увольнения от службы, Ваше Величество, — отвечал он.

— Что это значит? — с удивлением сказала государыня.

— Я, Ваше Величество, дорожу моей честью, всегда пользовался вашим добрым обо мне мнением, а вчера приметил, что вы начали меня подозревать и в первый раз взяли к себе ключи. После этого я ни при вас, ни при других местах служить не намерен.

— Помилуй, Александр Иванович, — возразила Екатерина, — я это сделала по ошибке, без всякого намерения. Извини меня. Вот тебе ключи, не оскорбляйся.

Этот самый Лушков, тотчас после кончины императрицы, представил не записанного в книгах золота и серебра с лишком на двести тысяч рублей и вышел в отставку.

Обозрение царствования и свойств Екатерины Великой.

Тип. П. Сумарокова. Спб., 1832.

На даче одного из приближенных Екатерины II обер-шталмейстера Льва Александровича Нарышкина (на Петергофской дороге) и на даче графа А. С. Строганова (на Выборгской стороне, за Малой Невкой) в каждый праздничный день был фейерверк, играла музыка, и если хозяева были дома, то всех гуляющих угощали чаем, фруктами, мороженым. На даче Строганова даже танцевали в большом павильоне не званые гости, а приезжие из города повеселиться на даче — и эти танцоры привлекали особенное благоволение графа А. С. Строганова и были угощаемы.

Кроме того, от имени Нарышкина и графа А. С. Строганова ежедневно раздавали милостыню убогим деньгами и провизией и пособие нуждающимся. Множество бедных семейств получали от них пансионы.

Домы графа А. С. Строганова и Л. А. Нарышкина вмещали в себе редкое собрание картин, богатые библиотеки, горы серебряной и золотой посуды, множество драгоценных камней и всяких редкостей.

Императрица Екатерина II в шутку часто говорила:

— Два человека у меня делают все возможное, чтоб разориться, и никак не могут!

Булгарин Ф. В. Воспоминания. Спб., 1846.

Елагин Иван Перфильевич, известный особенно «Опытом повествования о России до 1389 года», главный придворный музыки и театра директор, про которого Екатерина говорила: «Он хорош без пристрастия», имел при всех своих достоинствах слабую сторону — любовь к прекрасному полу.

В престарелых уже летах Иван Перфильевич, посетив любимую артистку, вздумал делать пируэты перед зеркалом и вывихнул себе ногу, так что стал прихрамывать. Событие это было доведено до сведения государыни. Она позволила Елагину приезжать во дворец с тростью и при первой встрече с ним не только не объявила, что знает настоящую причину постигшего его несчастья, но приказала даже сидеть в ее присутствии.