Матвей Гречко - Засекреченное метро Москвы. Новые данные

Представьте себе, что вы открываете бутылку с минеральной водой. Что происходит? Вода как бы вскипает, в ней образуются миллионы пузырьков, она выплескивается через горлышко… То же самое происходит с кровью человека при резком снижении давления. Результат — кровоизлияния, микроинсульты, параличи… Именно поэтому водолазов рекомендуется поднимать на поверхность очень медленно, и так же медленно следует снижать давление в кессоне: 15 минут на вход в кессон и более получаса на выход. Но медленный выход из забоя — это потерянное время, снижаются темпы великой стройки.

Понятие «охраны труда» в те годы было иным, нежели в наши дни. Строители метро себя не щадили, нарушая все нормы: вместо положенных четырех, они проводили в кессонах по десять-одиннадцать часов! Сейчас за подобные штучки руководителей строительства отдали бы под суд, но в те годы «энтузиазм», «ударное отношение к труду» приветствовались. Санитарные нормы нарушались на всех уровнях, и даже если рядовой рабочий вовсе и не желал лишаться здоровья, то он все равно был вынужден работать сверхурочно, подчиняясь примеру руководителей. Рассказы старых работников об опасностях кессонов воспринимались как контрреволюционная пропаганда. А те предупреждали, что при повышении давления «схватывает за голову», что кессонщики глохнут, быстро становятся калеками и даже теряют способность к половой жизни — развивается импотенция. Но такие разговоры не приветствовались! Подчас «старики» желая попугать новичков, нарочно при заходе в кессон открывали кран подачи воздуха шире нормы — резкую и сильную боль в ушах выдерживали не все.

Лечили кессонную болезнь дедовскими методами: теплыми ванными и грелками. То есть попросту снимали симптомы. Конечно, при тяжелых случаях это не помогало, и даже самое крепкое здоровье не выдерживало. И тогда врачам приходилось тащить энтузиастов-ударников в лечебную кессонную камеру, порой силком.

Инженер Павел Суворов:

«Как только я вышел из кессона, около 3 часов ночи, я позвонил домой по телефону, чтобы приготовили ванну. Уже в ванне у меня началась сильная ломота в суставах ног, всей левой руки и левого плеча. Я едва доплелся до постели, так как у меня отнялись ноги. Поехать обратно на шахту в лечебный шлюз не хотелось. Надеялся, что утром пойду сразу в кессон и все пройдет, как это часто бывало».

Родные метростроевца все же позвонили врачу, и тот приказал немедленно отправляться в больницу. Далее Суворов вспоминает:

« Когда в лечебном предшлюзе начали поднимать давление, у меня начались настолько сильные боли, что я лег животом на табуретку и завертелся волчком. Через час, когда давление поднялось до 2,5 атмосферы, все боли совершенно прекратились».

Ударник труда посчитал себя вполне здоровым и на следующий день решил снова отправиться в кессон — но врачи не дали, удержав его у себя на пару дней: обкладывали грелками, укладывали в теплую ванну…

Если древние известняки подходили близко к поверхности, то для забойщиков они становились очень серьезным препятствием. Тогда приходилось использовать взрывы: пробуривать углубления, закладывать аммонал… В таких случаях основную массу рабочих поднимали на поверхность, но ведь кто-то должен был поджечь фитиль. Этот человек рисковал очень сильно.

После проходки тоннели нужно укреплять или обделывать. Отсюда и термины — «крепь» и «обделка». Это одно и то же. Они могут быть временными и постоянными.

Временная крепь выполняется в виде деревянных или облегченных металлических рам.

Постоянная крепь может быть металлической, каменной, бетонной или железобетонной и смешанной.

В метро обычно применяют тюбинги — крепь из составных частей, связанных между собой болтами или другим крепежом. Название это происходит от английского tube — труба. Тюбинги изготовляют из чугуна, стали или железобетона.

Для герметизации швов используется свинцовая проволока эллиптического сечения или саморасширяющийся цемент (если тюбинги железобетонные).

Жильцы домов, стоявших на пути будущего метро, не на шутку опасались за свою судьбу: вдруг их дома рухнут?! Появлению таких слухов способствовали видимые повреждения зданий и проезжей части улиц вдоль строящихся трасс: почва проседала, в мостовых и фундаментах появлялись трещины. Многие дома были выселены, но кое-где еще оставались люди.