Cказки и мифы папуасов киваи

Отношения Абере с мужчинами достаточно сложны: с одной стороны, она принуждает всех, с кем встречается, к связи с ней; с другой — она ненавидит мужчин и избегает постоянных отношений с ними, многих убивает. Абере создает женский коллектив и становится его главой. Во всех этих коллизиях, равно как и в драматических эпизодах, показывающих последовательное уничтожение этого своеобразного женского общества в результате вмешательства грубой мужской силы, правомерно усматривать следы борьбы «отцовского» и «материнского» начала на ранних этапах общественного развития.

Большинство героических предков продолжало свою жизнь не только в мифологических повествованиях, но и в различных ритуальных церемониях и в производственно-магической практике. О Пекаи, покровительнице земледелия, было известно, что она после смерти превратилась в каменную фигуру. Позднее камень был разбит и осколки его употреблялись как действенное средство при посадках огородных культур.

Имя Паснаэ упоминалось в заклинаниях охотников. То же самое касается многих других предков, относительно которых известно, что они являются надежными помощниками людей в их повседневных делах.

Мифологическими реминисценциями, связанными с культом героических предков, полны различные эпизоды церемоний и обрядов. Особенный интерес представляют так называемые серийные песни, которые исполняются по ходу церемоний. Почти все они так или иначе содержат мотивы, уводящие в мифы. В этих песнях, строение которых имеет подчеркнуто дискретный и фрагментарный характер, в явном или скрытом виде обнаруживаются отдельные эпизоды или ситуации из известных уже нам мифологических рассказов. Так, во время обряда после удачной охоты танцующие пели песню о великом воине Куиамо, и в ней упоминались в ассоциативном плане узловые моменты мифа о нем. В составе большой церемонии могуру исполняется длинная песня о том, как мифическая женщина Абере со своими людьми строила обрядовый дом, как они совершили плавание и т. д.

В силу фрагментарности и дискретности, а также из-за специфического характера поэтической образности и стилистики серийные песни могут быть поняты лишь при хорошем знании мифов, с которыми они нередко соотносятся в плане сложных ассоциаций. Таковы песни о Сидо и Сагару, любимых героях мифологии кивай. В двух десятках строчек здесь воспроизведены основные моменты их драматической истории. Можно было бы допустить, что серийные песни представляют собой одну из форм образования — на почве мифологических сказаний — героического песенного эпоса.

Прозаический фольклор кивай, прекрасно собранный Г. Ландтманом, интересен во многих отношениях. Как мы видели, в нем широко и довольно полно отражен мир представлений о действительности, верований и фантастических знаний человеческого коллектива, жившего в условиях первобытнообщинного строя. В повествованиях разных жанров мы найдем массу материала, характеризующего образ жизни папуасов части Новой Гвинеи — их хозяйство, быт, отношения, их заботы и стремления.

Стоит, однако, подчеркнуть еще раз, что проза кивай в подавляющей своей части не может и не должна рассматриваться как собрание достоверных, реалистических, реально-бытовых или реально-исторических рассказов об их жизни. Перед нами специфическая, основанная на определенных принципах фольклорная реконструкция мира. Вымысел, который организует повествовательную систему, носит особый характер: здесь фантазия не свободна, о художественном начале можно говорить лишь в условном плане; в качестве мощного творческого регулятора выступают комплекс ранних представлений о мире, магическая практика, социальные институты и отношения коллектива.

Сюжетика и образность папуасского повествовательного фольклора являются продуктом коллективно-бессознательного «художественного» творчества, которое производит систему закономерных операций по трансформированию жизненного материала и комплекса представлений в материал повествовательный.

Прозаический фольклор кивай чрезвычайно интересен как открытая для исследователя «лаборатория» зарождения и первоначального развития ряда жанров, сюжетов, тем и мотивов, образов, художественных принципов, которые в исторической перспективе составят основной фонд классического фольклора.

Наконец, интерес фольклора кивай в том, что за десятками и сотнями рассказов для нас открываются живые люди, хранители этой фольклорной традиции, обитатели островов и побережья залива Папуа и дельты реки Флай. Г. Ландтман застал их в тот момент их истории, когда сложившийся веками первобытный образ жизни общинно-родового коллектива начинал испытывать сильнейшие потрясения, вызванные двумя взаимосвязанными факторами: колониализмом в его жестоких проявлениях и неведомыми дотоле для папуасов достижениями цивилизации. Ученому удалось не просто зафиксировать рассказы, которые лишь в самой слабой степени испытали на себе воздействие нового исторического этапа, но и многое сказать о людях Кивай — земледельцах, охотниках, мореходах, отважных, сердечных, умелых, проникнутых чувством коллективизма, но и опутанных бесчисленным множеством предрассудков и суеверий, корм родовых отношений.