Коллектив авторов - Самые лучшие притчи всех времен и народов

Африканский знахарь ведет ученика через джунгли. Хотя он совсем старый, он быстро идет, тогда как его молодой ученик много раз падает. Послушник поднимается, ругается, плюет на предательскую землю и продолжает следовать за своим учителем. После долгого пути они достигают священного места. Не останавливаясь, знахарь поворачивается и идет обратно к началу путешествия.

– Вы сегодня меня ничему не научили, – заявляет новичок после очередного падения.

– Я учил тебя кое-чему, но ты не узнал этого, – говорит знахарь. – Я пытаюсь научить тебя тому, как поступать с жизненными ошибками.

– И как я должен с ними поступать?

– Так же, как и должен был бы поступать с этими падениями, – ответил знахарь. – Вместо того чтобы проклинать место, где ты упал, ты должен попытаться обнаружить то, что вообще заставило тебя упасть.

Шел солдат из деревни в город на службу и остановился ночевать у одной старухи. Много он насказал ей всякого вздора, а та, известное дело, в лесу родилась, пню молилась, дальше поскотины не бывала и ничего не видала, слушает развеся уши, всему верит и дивится.

– Где же вас, служивый, учат так мудрости? – наконец спрашивает старуха солдата.

– У нас, бабушка, в полку есть такая школа, где не только человека, но и скотину выучат так, что и не узнаешь, как есть, человеком сделают!

– Вот бы мне, родимый, своего бычка отдать в вашу школу!

– И то дело! Собирайся и веди его в город; не бойся – я его пристрою к делу, спасибо скажешь!

Старуха бычка на веревочку и повела в город. Пришли с солдатом в казармы.

– Вот, бабушка, и школа наша! – говорит солдат. – Оставь бычка да денег дай на корм и за ученье!

Старуха раскошелилась, дала денег, оставила бычка и ушла домой. А солдаты бычка на бойню – и зарезали, мясо съели, шкуру продали и деньги пропили. Прошло времени около года. Вот старуха опять бредет в город; пришла в казармы и спрашивает про бычка: что он, каково учится, здоров ли?

– Эх, бабушка, – отвечают ей солдаты, – ты опоздала, твой бычок уж давно выучился и в купцы произведен; вон дом-то каменный – это его; сходи, повидай, может, и признает тебя или ты его!

Старуха пришла к каменному дому и спрашивает у дворника:

– Не здесь ли, почтенный, бычок живет?

– Бычков? Купец Бычков? Здесь, бабушка, здесь; коли дело есть, заходи в дом!

Старуха зашла в дом; вышел к ней хозяин и спрашивает:

– Чего тебе надобно, бабушка?

Старуха смотрит на Бычкова и глазам не верит: как есть человек!

– Ах ты мой батюшка! Скотинушка благословенная! – вымолвила наконец старуха и принялась Бычкова гладить и ласкать, приговаривая: – Вишь ты как выправился, и не узнать, что скотина… Прусь! Прусь!.. Пойдем-ка в деревню!

И старуха хотела уже на Бычкова накинуть обротку, чтобы вести в деревню, но тот ее оттолкнул и прогнал от себя.

Жил-был поп, имел большой приход, а был такой жадный, что великим постом за исповедь меньше гривенника ни с кого не брал; если кто не принесет гривенника, того и на исповедь не пустит, а зачнет срамить:

– Экая ты рогатая скотина! За целый год не мог набрать гривенника, чтоб духовному отцу за исповедь дать, ведь он за вас, окаянных, богу молится!

Вот один раз пришел к этому попу на исповедь солдат и кладет ему на столик всего медный пятак. Поп просто взбесился.

– Послушай, – говорит ему, – откуда ты это выдумал принести духовному отцу медный пятак? Смеешься, что ли?

– Помилуй, батюшка, где я больше возьму? Что есть, то и даю!

– Ты про этакий случай хоть укради что да продай, а священнику принеси что подобает: заодно уж перед ним покаешься и в том, что своровал; так он все тебе грехи отпустит.

И прогнал от себя поп этого солдата без исповеди:

– И не приходи ко мне без гривенника!

Солдат пошел прочь и думает: «Что мне с попом делать?» Глядит, а около клироса стоит поповская палка, а на палке висит бобровая шапка.

– Дай-ка, – говорит сам себе, – попробую эту шапку утащить!

Унес шапку и потихоньку вышел из церкви, да прямо в кабак; тут солдат продал ее за двадцать пять рублей, припрятал деньги в карман, а гривенник отложил для попа. Воротился в церковь и опять к попу.