Владимир Леонов - В Раю снег не идет. Исторический роман

– Моя Мерфумис, ты послана мне богами Египта, чтобы утешать в дни печали и радовать во все остальные.

Стоял зной в стране, солнце заливало землю огненной лавой. Сохли травы и пшеничные колосья, спасение от жары и духоты Мермуфис находила в речной воде; каждый вечер, как только солнце уходило за расплавленный горизонт, принцесса со своими служанками спускалась к реке искупаться. Место выбрано было не случайно: река делала поворот, замедляя течение, росли у берега маслянистые водоросли, образуя тихую и теплую водную обитель, купаться в которой было приятно и безопасно…

Мермуфис легко, словно горная лань, оставив позади других женщин, подбежала к спокойной водной глади, которая под звездным небом завораживала своей чистотой и прозрачностью. Сбросив легкую накидку, девушка уже хотела войти в реку. Но что это прибилось к одинокому дереву, росшему среди водорослей? Вскрикнула принцесса, призывая на помощь слуг:

– Сюда, быстрее. Я вижу корзину в реке и слышу детский плачь из нее.

Одна из рабынь вбежала в воду, взяла в руки корзину и подошла к своей госпоже. Восхищение отразились на лице Мермуфис – на дне корзины лежал необычайно красивый мальчик. Подавшись материнскому инстинкту, смешанному с чувством сострадания и жалости, она взяла плачущего младенца на руки, прижала к своей груди и начала успокаивать легким покачиванием. Ребенок затих, обняв свою спасительницу теплыми и мягкими ручками за шею. Мермуфис, никогда не имевшая детей, почувствовала, как на глазах появились слезы от такого умилительного жеста.

– Это из еврейских детей, – сказала она женщинам, – его хотели спасти в воде от погибели. И милосердные боги Египта выбрали не случайно спасительницей меня – уготована этому мальчику судьба великая, хотя и тайною покрыта. Быть ему во дворце сыном моим.

Мермуфис знала, что ее отец, правитель земли египетской, души не чает в дочери и потому простит ей нарушение царского закона. Как только он увидит счастливые глаза принцессы, обнимающей нежно такое прелестное дитя, фараон сжалится и разрешит ему жить во дворце.

– Дам я ему имя Моисей, – продолжала дочь фараона, – ибо вынут он мною из воды, взяла я его из реки…

История увидела в этом имени свой, символический, двойной смысл: с одной стороны, Моисей был сам вытащен из воды, а с другой – он как бы вытащил, вытянул евреев из-под ига рабства.

А сто двадцать лет спустя, на Исходе дней своих, на горе Нево вспомнит старец Моисей ласковые руки красивой египетской принцессы, убаюкивающей нежной песней плачущего младенца, будущего вождя народа Израиль…

– Наверное, голоден ребенок, произнесла Мермуфис. – Мои служанки, покормите его своим молоком!

Несколько женщин египтянок пытались кормить, но Моисей не хотел сосать, отворачивался упрямо. Сообразила Мермуфис, что нужна ему материнская грудь еврейки, иначе погибнет младенец. Да и спокойнее будет самой принцессе во дворце, ибо возненавидят египтянки еврейского мальчика и незаметно яд добавят в пищу. А в руках кормилицы – еврейки он останется живым и невредимым.

И сказала дочь фараона рабыням своим:

– Найдите здоровую женщину еврейку, порчей и болезнями не страдающую. Во дворец приведите, будет кормилицей дитя моего.

Услышала эти слова Мариам, которая незаметно пряталась за кустарниками, подошла к купальницам близко.

– О, моя повелительница, – поклонившись в пояс, произнесла сестра Моисея, – добрей тебя нет в Египте, если ты решила приютить бездомное дитя. Я знаю хорошую кормилицу. Послушная, молящаяся, здоровая. Да и разумением ясная, как день в солнце. Эта женщина – еврейка вскормит ребенка, будет он здоровым и сильным.

– Приведи мне эту кормилицу. Я дам ей плату.

Обрадованная Мариам быстрее ветра домчалась до дома Иохавед и сказала:

– Дочь фараона призывает тебя стать кормилицей твоего сына и моего брата. Поспешим.

Обе женщины предстали перед Мермуфис. Осталась довольна она видом кормилицы: ухожена, взгляд добрый и умный, грудь высокая, материнская.

Сказала дочь фараона:

– Вскорми мне это дитя, и я положу тебе по две серебряные монеты на день.

И взяла Иохавед дитя на руки и вскормила его. Моисей сосал молоко с наслаждением, трогательно причмокивая губами, крепко вцепившись маленькими рученьками в грудь своей кровной матери.

Так и началась судьба еврейского героя: те самые люди, которые хотели погубить его при рождении, сохранили ему жизнь и воспитали в царских условиях.