Его квартира была забита рулонами ватмана, холстами и даже тетрадными листами с набросками. Иногда, выпив, он развешивал свои произведения по стенам как в картинной галерее, в которой единственным посетителем был он сам. Затем, перебрав «беленькой», мог слишком критично посмотреть на выставленные работы и уничтожить их одним махом. И только когда на него сойдёт вдохновение, брался снова за кисть.
Вот и сейчас уже прошла неделя обильных возлияний, которые рано или поздно должны были кончиться из-за проблем со здоровьем или из-за отсутствия денег на алкоголь. В этот раз закончилась выпивка. Шатаясь среди разбросанных бутылок, каких-то упаковок и прочего остатка бурных дней, Лёня понимал, что выпить нечего, да и не на что. Организм настойчиво требовал очередной дозы алкоголя. Употребить хотелось уже не для веселья, а ради того, чтоб избавиться от ужасных страданий, заполнивших его измученное тело.
Безрезультатные поиски хоть какой-то опохмелки приводили Лёню в отчаяние и ощущение опустошённости. Стараясь не делать резких движений, чтобы не вызвать приступы сильнейшего головокружения, он вытянул свое истощенное тело на диване и, тяжело вздохнув, закрыл глаза.
«Надо всё это как-то перетерпеть», – единственная разумная мысль мелькнула в его голове, от чего легче не становилось. Хорошо бы поспать, но даже от горсти успокоительных таблеток толку не было. Оставалось мучительно терпеть боль наедине со своими мыслями о том безобразии, которое он учинил в пьяном угаре. Мозг усиленно пытался забыть детали всех неприглядных событий, но память упорно доставала пошлые картинки из тайных уголков сознания. Надо было думать о чем-то хорошем. О чем же? Ну, вот хотя бы продавщица из винного отдела, Вера, приятная женщина, статная. Лёня старался вспомнить её черты.
«А что же я ей говорил? Ах, опять неладно, опять пошлости… Стыдно-то как».
Погружённый в такие мысли, Лёня вдруг услышал легкий стук балконной двери.
«Сквозняк» – подумал он, не открывая глаз. – «Я же не закрыл защёлку».
Но тут буквально кожей он почувствовал, что дверь балкона отворилась, и на пороге кто-то возник. Сердце бешено заколотилось. Мысли роем закружились в воспаленном воображении: «Я же на третьем этаже! Ну, кто же может тут оказаться?!»
И, как бы в возражение ему, раздалось тихое кряхтенье. Лёня резко повернул голову, отчего в глазах потемнело. На пороге распахнутого балкона маячил силуэт незнакомого типа.
– Я, собственно, извиняюсь, – донесся оттуда вкрадчивый голос, – вы бы не позволили нам войти?
– Нам? Кому это нам? – Лёня с трудом принял вертикальное положение. В проёме темнела фигура мужчины, топтавшегося в нерешительности. Его трудно было разглядеть, но как оказалось, это был невысокий мужчина лет сорока, сутулый, в серой кепчонке.
– Если вы нам позволите пройти, мы с удовольствием представимся.
Сутулый, не дожидаясь ответа, тут же бочком зашёл в комнату, а за ним тихо просочился второй тип, очень худощавого вида в очках в толстой оправе.
– Вы, собственно, и так уже прошли… Но я не понимаю, как…? – Лёня тяжело оглядел непрошеных гостей.
– Соседи мы, – чуть осмелев, пояснил первый. А его худой товарищ, слегка наклонившись, зачем-то прикрывая ладонью рот, прошептал на всю комнату:
– Скажи ему, что из тридцать девятой квартиры!
После чего захихикал. Противненько так, тоненько, словно боясь надорвать свое драгоценное здоровье. Тот, кто в кепке, с ног до головы оглядел Лёню, и его широкое лицо расплылось в щербатой улыбке.
– Соседи мы, из тридцать девятой квартиры. – повторил он, пихая в бок спутника, – Ключ потеряли, … можно, мы воспользуемся вашим балконом?
Лёня явно ничего не понимал. Он даже не мог представить, с какой стороны должна быть эта пресловутая тридцать девятая квартира, и, хоть убей, не мог вспомнить таких колоритных соседей. Голова так сильно болела, что он просто утвердительно махнул непрошеным гостям, а сам откинулся на спинку дивана и стал разглядывать их. Старший, он же в кепке, пухленький здоровяк выглядел довольно добродушно, крупная щербина на зубах даже вызывала какое-то доверие. Одет он был в помятый серый костюм, явно маловатого размера. На ногах были видавшие виды кеды, видимо, ещё с советских времен.
Второй более щуплый и выше ростом, с черными зализанными волосами и пижонскими усиками. Правая линза его очков была разбита и потому заклеена куском лейкопластыря. Синий спортивный костюм с надписью «Abidas» мешковато висел на нём. На ногах красовались дырявые носки и ничего более. Этот тип кого-то сильно напоминал своей карикатурной внешностью, но память Леонида давала такой сбой, что напрягать её было бессмысленно.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу