Эдуард Еласов - Зайди ко мне, когда уснёшь

– Так что же? Преставился… Господи помилуй! Этой ночью ваш брат и преставился. Прямо в палате… Бедняжка.

Лёня, недоверчиво косясь на женщину, протиснулся внутрь. Койка, на которой вчера лежал пациент, была уже без постели. Железный остов, просвечивая сеткой, одиноко стоял, отодвинутый от стены. Небрежно собранные белье и матрац валялись на полу.

– А что жена его, уже в курсе?

– Да какая жена? Он всегда один жил. Раз пять к нам попадал, ни разу никто его не навещал. Племянник сдавал на лечение и не появлялся. Вот и отмаялся… Денег никогда не было, ишь, а сигареты импортные курил… – Бабка веником смела от плинтуса половину сигары. Лёня смотрел на катящийся окурок и вспоминал, насколько дорога была эта сигара кому-то накануне. Жаль, конечно, было мужика. От всего увиденного у Леонида на душе стало муторно и тоскливо.

– А сколько ему лет было?

– Да Бог его знает… На вид в аккурат, как и тебе, батенька.

«Тьфу ты, ведьма старая… Лучше бы не спрашивал», – подумал Лёня и поплелся дальше по коридору.

Этот случай никак не выходил из головы. Он вспоминал последние слова бедолаги и пытался понять, что тот чувствовал перед самой смертью.

«Предвидел он её или нет? И что должна ощущать та женщина, которая держала его за руку в последние часы жизни? Сочувствием, она, кажется, не страдала. Получается, она обвинила его во всех проблемах и отвернулась от умирающего. Интересно, насколько сильно она расстроится при печальной новости, всплакнёт ли на могилке у близкого человека? Да и кто же она такая ему? Ну, то, что родственница, непременно. Посмотрел бы я сейчас ей в глаза. Прибежит ещё как миленькая. Поплачет».

Даже некоторое злорадство закралось в его подсознание. Стало даже как-то легче. В конце концов, у него было не всё так плохо.

На обратном пути кто-то сзади схватил его за руку, прервав течение его печальных мыслей. Это была медсестра.

– Скобелев, как Вы себя чувствуете?

– Спасибо, ничего вроде.

Она затащила его в свой кабинет и усадила на кушетку. Достала какие-то бумаги и начала заполнять.

– Сейчас придёт доктор, он осмотрит Вас, спросит о состоянии…

– Нормальное состояние… Скажите, а вот мужчина сегодня, от чего умер?

Женщина оторвалась от стола и, задумчиво глядя в окно, произнесла:

– Ещё нет заключения. В анатомичку увезли… Но, похоже, самый распространённый диагноз в этой ситуации, сердечная недостаточность. Разве можно так пить?

– А родственники, что же, уже знают?

– У него, кроме племянника, никого не было. Уже позвонили.

– А что за женщина навещала его вчера? Родственница?

– Во сколько?

– Часов в десять вечера.

Врач странно посмотрела на Леонида и ладошкой тихонько прихлопнула бумаги на столе:

– Вот что… Вам бы не мешало хорошенько отдохнуть. Посетителей мы не пускаем в палаты. А в десять вечера стационар давно закрыт на все замки. Так что…

Лёня опешил, ну не прислышались ведь ему вчерашние голоса! Что же это такое? А вдруг прислышались?! Тогда он болен, и кажется, серьёзно.

Тут в кабинет ворвался солидный дядечка в очках, в сияющем от белизны халате. Поздоровавшись, он схватил ближайший стул и поставил его напротив Леонида. Уселся, подбоченившись, и оценивающе оглядел пациента с ног до головы, словно ваятель на бесформенный камень, из которого ещё предстоит вылепить скульптуру.

– Слушаю Вас, – наконец произнёс доктор таким тоном, как будто тому было, что говорить. Лёня пожал плечами.

– Что, совсем нечего сказать? Ничего не болит? Вы уже здоровы?

Лёня поморщился от такого врачебного сарказма.

– Всё болит, – вывалил он эскулапу в лицо, отчего у того брови полезли на лоб, якобы от удивления.

– Вот как? Ну, значит, всё проходит по плану, как и должно быть. Бессонница? Голова кружится? Тошнота?

Вопросы летели как из пулемёта. На них Лёня утвердительно кивал, лишь бы этот любопытный дядя скорее отстал. Женщина-врач сосредоточенно делала какие-то пометки в своих бумагах.

– Ну, что, продолжим капать. Очистим организм. Укольчики поставим… – доктор так и сыпал дальнейшими планами по поводу спасения Леонида. Похоже, для него это не составляло труда. Пациенты были примерно с одинаковым диагнозом, и поэтому лечение выписывалось легко и непринужденно, по накатанной схеме. Дело было в руках профессионала. Но тут пациент встрепенулся и неожиданно прервал стройное течение его мыслей:

– Доктор, а может, я домой пойду?

Наступила тишина, во время которой слышно было, как тикают часы на стене. Доктор сдвинул очки на кончик носа и внимательно посмотрел на Леонида. Тот, воспользовавшись паузой, начал развивать наступление: