Оксана Демченко - Ветры земные. Книга 2. Сын тумана

Письмо оказалось полным текстом священного указания – такие порой составляет маджестик, внося важные уточнения в тонкие вопросы толкования веры. В руках Зоэ было указание относительно нэрриха, коих предлагалось считать «душою наделенными и равными рожденным от матери и вскормленными соками веры истинной»… Сидящий напротив мужчина забрал бумагу и смял. Усмехнулся, глядя прямо в глаза Зоэ, медленно и спокойно порвал пополам, и еще раз, и дальше – в мелкие клочки.

– Есть еще одна, точно такая. Подпишешь, что следует – её огласят на всех площадях, и не только в этой стране, – уверенно пообещал он. – Поскольку ты умеешь читать, изучи сразу и вот такой текст. Начни обдумывать. Ты ведь не дура.

Зоэ ощутила, как по спине бежит холодок большого страха. Совсем не требуется море, чтобы утопить плясунью, угодившую в шторм дворцовых интриг… Тот, кто сидит напротив – игрок с опытом. Он сейчас играет с плясуньей, как с законной добычей – по своему усмотрению. По позе, тону, выражению лица видно: он тут победитель, уверенный в своей способности всегда оказаться правым и главным. При должном опыте можно вывернуть наизнанку любую истину, а если есть силы, сторонники, время – обратить в нужную сторону всякое решение. Эта игра, – с ужасом осознала Зоэ, – слишком велика в своих ставках. Из столицы воруют личную плясунью Изабеллы, и главное в ситуации именно то, что воруют – у самой королевы, вот кто страдает в игре, вот кто под угрозой!

По крыше что-то хлестко ударило, снова грохнуло, захрустело. Зоэ недоуменно поглядела вверх. Проследила блик, сбегающий бусиной света по клинку, и прикрыла глаза, до крови закусывая губу и стараясь не вскрикнуть. Человек напротив сидел все так же и смотрел все так же, но уже стеклянными мертвыми глазами. Длинный клинок прорубил потолок кареты, прошел голову насквозь и нанизал эту голову, как тыкву – на кол. Зоэ зажала рот обеими руками и отвернулась. Подбородок мертвого с хрустом вздернулся, не желая отпускать из плоти клинок, выдираемый вверх… Зоэ метнулась подальше от трупа, к самому окну. Она слышала теперь много звуков снаружи и все – жуткие, понятные. Едва ли кучер или лакеи выглядели сейчас иначе, чем этот дон, так и оставшийся безымянным для непослушной, всполошенной памяти. Кони зафыркали, всхрапнули и послушно перешли на шаг, а затем остановились. Дверца качнулась.

– Быстро, пошли.

– Рэй… Рэй, а нельзя было, ну, не так… – шепотом пожаловалась Зоэ, всхлипывая и помимо воли цепляясь за шею Эспады. Тот как раз подхватил плясунью на руку и оскалился от боли во вчерашней ране, да еще и с примесью свежей… вон, ткань рукава обильно промокла.

Королевский пес мельком глянул на покойника, сникшего на дне кареты. Было заметно, как Эспада сразу помрачнел.

– Можно и даже нужно, черт побери, – зло бросил дон Эппе, и сразу потащил Зоэ прочь, бормоча еле слышно.

Сперва не получалось разобрать слов, в ушах гудело, но постепенно Зоэ отдышалась.

– Не виноват же я, что протрезвел раньше, чем следовало. На кой ты только явилась? Зачем разбудила… Я спал, и, пока это было так, дрыхли и мои сомнения, и старые счеты, и новые долги. – Эспада рывком сбросил Зоэ с плеча. – Сама переставляй ноги, я устал. Н-ну, теперь бы надраться скотски, вот что было бы кстати.

– Рэй, а где…

– Куда послали, там и «где», – огрызнулся Эспада. – Быстрее. Черт… Кто ж знал, что он сам сядет в карету… Кто мог подумать, что я так окончательно и надежно не промахнусь? Бегом, н-ну!

– Кто он? – задыхаясь и ощущая, что сердце вот-вот выпрыгнет, охнула Зоэ.

– Труп он, – скривился Эспада еще злее.

Поволок дальше молча и грубо, вцепившись в плечо так, что о синяках Зоэ старалась даже не думать. Просто бежала, снова прикусив губу и чувствуя соленый вкус во рту. И все еще видя вместо мостовой и стен – белое мертвое лицо с распахнутыми, тусклыми глазами. Жизнь – это ветер дыхания, а карета позади была мертва, над ней копилась окончательная бездыханность. Проклиная себя и свой дар, Зоэ ощущала неведомое слишком отчетливо, не по-людски даже, и крепче закусывала губу. Зачем ей именно теперь – знать и чуять?

Эспада швырнул Зоэ к стене и загрохотал кулаком по дубовым воротинам. Выругался, добавил башмаком, гулко впечатал в ворота медное тяжелое кольцо украшения – ручку калитки. Еще раз выругался, прислонился лбом к створке и стал молча ждать, разобрав торопливые, испуганные шаги.

– Брат Кортэ? – уточнил голос по ту сторону ворот.