Эльдар Ахадов - Бытие. Книга третья

Был у меня в юности один удивительно неугомонный приятель по имени Глеб Фалалеев. Дай Бог ему здоровья, через множество лет мы встретились снова и общаемся до сих пор. А тогда нас сблизили наши литературные увлечения. Но в этот раз речь пойдет не о них, а о событии, хранящемся в памяти моей вот уже четыре десятка лет…

Что же так поразило меня в ту пору, что задержалось в памяти на столь длительный срок, несмотря на величайшее обилие абсолютно других, порой чрезвычайно ярких событий, произошедших в жизни моей за миновавшее с той поры время? Как бы это проще объяснить?.. Попробую на примере.

С одной стороны для каждого человека существуют реальные события, наполненные реальными действиями и людьми, которых он лично видел, знал, с которыми общался. С другой стороны каждый достаточно грамотный человек из книг, из газет, в конце концов – из радио – и телепередач, имеет представление о людях и исторических событиях, происходивших в мире до него и касающихся персон, совершенно недосягаемых для него в реальной жизни, хотя бы в силу разницы существования во времени и пространстве. Человек спокойно живет с четким осознанием невозможности встречи этих двух абсолютно разных миров.

И вдруг в реальной жизни происходит нечто, перечеркивающее этот сложившийся и осознанный стереотип мышления! И душа человеческая выходит из равновесия. Такое происходит очень нечасто, но все-таки происходит.

Так, например, жил я себе не тужил, со школьной скамьи имея определённое понятие о том, что существовал некогда на земле полярный путешественник Фритьоф Нансен, совершавший разные подвиги в суровых северных льдах. И умер он давным-давно, и в стране его, в Норвегии, я никогда не бывал, и, увы, возможно уже не буду. В общем: где я – а где он…

И вдруг однажды случайно выясняется, что для одной очень пожилой незрячей женщины по имени Галина Константиновна Назарова (в девичестве Востротина), которая многие годы посещала литературные занятия моей студии при библиотеке для инвалидов по зрению господин Нансен – вовсе и не Нансен даже, а просто дядюшка Фритьоф, потому как в начале ХХ века Нансен познакомился и подружился с родным дядей Галины Константиновны, Степаном Востротиным, пригласившим его в Енисейск. «Ничего себе дядюшка!» – подумал я тогда, потрясенно взирая на вполне реальную пожилую женщину, у родни которой имелись такие не совсем обычные друзья. В тот момент я вновь ощутил, что иногда время, представляющееся нам оторванным от реальной жизни фрагментом давней истории, может почти что соприкасаться с нынешней жизнью.

Вот случай вообще недавний. Ходили мы с женой в кинотеатр на премьеру фильма «Адмирал». Фильм посвящен судьбе А.В.Колчака и романтической истории его взаимоотношений с А.В.Тимиревой. В конце фильма рассказывалось о том, что Тимирева была на десятки лет репрессирована в советское время, выжила, дожила до 60-х годов и едва ли не участвовала в съемках фильма «Война и мир» Сергея Бондарчука. «Любопытный факт», – подумал я по дороге домой и не подозревая о том, что Тимирева, скончавшаяся в 1975 году, писала стихи и посещала в Москве то же самое литературное объединение, в которое ходил и один из моих знакомых! И они общались между собой, естественно. И тут опять: от истории далекой, как жизнь на Марсе, давней, как бы абсолютно ничем не касающейся лично меня, вдруг повеяло дыханием реальности…

Соприкосновение с историей через общение с живыми её свидетелями редко кого оставляет равнодушным. Помню, как, затаив дыхание, слушала наша студенческая аудитория в Ленинграде конца 70-х годов, писательницу и переводчицу Риту Яковлевну Райт-Ковалеву, дружившую с Лилей Брик и рассказывавшую нам о Пастернаке и Маяковском не как о бронзовых памятниках давно минувшей истории, а как говорят о близких, дорогих людях – о Володе и Боре. При этом, когда она говорила о Боре, мы слышали, как дрожит её голос. Это был голос сквозь слёзы. Так говорят только об очень близком…

Итак, возвращаясь к своему давнему приятелю Глебу Фалалееву, должен сообщить его незаурядная личность всегда была колоритной…

В середине семидесятых годов прошлого столетия мы были старшеклассниками одной из бакинских школ. И однажды Глеб привез меня в поселок Разино, где жила та самая удивительная пожилая женщина, о которой приятель уже прожужжал мне все уши. Звали её Рашель Владимировна Прус.

Сколько ей было лет в ту пору, не берусь утверждать. Но при всем этом её память поразила меня. Дело в том, что Рашель Владимировна, которая за столом, накрытым белоснежной скатертью с кружевами, угощала нас чаем с вареньем из изящных розеточек, была соседкой по квартире Владимира Ильича Ленина и Надежды Константиновны Крупской в период их дореволюционной швейцарской эмиграции!