Бхагаван Раджниш - Библиотека Ошо - Притчи старого города

Однажды пчела увидела около своего улья муху.

— Зачем ты явилась сюда? — спросила она гневно. — Право, тебе ли, низкое животное, соваться к нам, воздушным королевам!

—Ты права, — холодно ответила муха, — не следует и близко подходить к такому неистовому племени, как вы.

— Нет никого мудрее нас, — сказала пчела. — Только у нас есть законы и хорошо устроенное государство; мы питаемся только благоухающими цветами; мы даем только сладостный мед, который может сравниться с нектаром. Уйди с глаз моих, мерзкая назойливая муха, ибо ты только и умеешь, что жужжать и искать пропитания в отбросах!

— Мы живем, как можем, — ответила муха. — Бедность — не порок, а гнев — порок изрядный. Вы делаете нежный мед, но сердце ваше всегда сурово; в законах вы мудры, но безумны в поведении: ваш гнев, жалящий неприятеля, стоит вам жизни, и ваша безумная жестокость приносит вам же наибольшее зло. Гораздо лучше обладать достоинствами менее блестящими и более безопасными.

Как-то одному человеку нестерпимо захотелось золота. Утром пораньше надел он платье и шапку, отправился на базар. Подошел прямо к меняле, на глазах всех людей схватил золото и кинулся прочь. Поймав его, стражник спросил:

— Как мог ты украсть чужое золото? Ведь кругом были люди?!

— Когда я брал его, то никого не заметил, я видел лишь золото, — ответил пойманный.

Пропал у одного человека топор. Подумал он на сына своего соседа и стал к нему приглядываться: ходит тот — как укравший топор, глядит — как укравший топор, да и говорит — как укравший топор; словом, каждый жест, каждое движение выдавали в мальчике вора.

Но вскоре тот человек стал вскапывать землю в долине и нашел свой топор. На другой же день снова посмотрел на сына своего соседа: ни жестом, ни движением не походил он уже на вора.

Шел волк в чужие места и пришел к реке. Увидел он, что река — широкая и глубокая, не решился броситься в волны и стал просить перевозчика, чтобы перевез его на своем суденышке.

— Перевезу, коли заплатишь, — говорит перевозчик.

А волк в ответ:

— Дам что угодно, только пусти меня в лодку. Пустил его перевозчик и отвалил от берега. Говорит волк человеку:

— Ну, какой же ты хочешь от меня платы?

— Скажи мне, — говорит перевозчик, — три слова правды, вот и плата.

Понравилось это волку, и он тут же говорит первое:

— Кто делает добро, тот хороший человек

— Что правда, то правда, — отвечает перевозчик. Добрались они до середины реки, говорит волк

второе свое слово:

— А кто не делает добра, тот дурной человек.

— И то правда, — отвечает перевозчик. — А какое третье?

— Третьего пока не знаю, — говорит волк, — но гы подвези меня к берегу, а я тем временем при-гумаю.

Подъехали они к берегу, волк одним скачком выскочил из лодки и, как очутился на суше, крикнул:

— А кто делает добро дурному, тот только силы теряет зря!

Правду сказал волк; кто делает добро злому, тому и воздается за добро злом.

В неком царстве царевич сошел с ума и вообразил себя петухом. Он разделся донага, спрятался под стол и жил там, отказываясь от царских яств, подававшихся на золотых блюдах. Он ел лишь зерно, припасенное для кур.

Царь был в отчаянии. Он искал для сына самых лучших лекарей, знаменитейших ученых, но все было без толку. Тщетно старались заклинатели, монахи, отшельники и чудотворцы.

И вот однажды предстал перед царем неизвестный мудрец

— Мне кажется, я мог бы исцелить царевича, — промолвил он, — позволь мне попытаться.

Царь согласился. И тут, к всеобщему изумлению, мудрец, сбросив одежду, забрался под стол к царевичу и принялся кукарекать.

— Кто ты такой и что здесь делаешь? — воскликнул юноша.

— А ты? — спросил мудрец. — Ты кто такой и чем тут занимаешься?

— Разве ты не видишь? Я — петух.

— Хм, — удивился мудрец, — странно!

— Что же тут странного?

— Странно, что ты не видишь, что я — такой же петух, как ты.

Они подружились и поклялись никогда не расставаться. А затем мудрец принялся лечить царевича. Он начал с того, что надел рубашку.

Царевич изумился:

— Да ты с ума сошел! Забыл, кто ты? Неужели ты вздумал стать человеком?

— Видишь ли, — мягко возразил мудрец, — не следует думать, будто петух, одетый как человек, перестает быть петухом.

Тому пришлось согласиться. На следующий день оба были одеты.