Китайские Сказки - Китайские народные сказки

Во всех сказках, записанных в наше время, тотемная дева превратилась в деву-оборотня. Произошло это, видимо, под влиянием очень распространенной в странах Дальнего Востока веры в оборотней: всякий старый предмет или долго проживший зверь может принять человеческий облик: забытый за шкафом веник через много лет может-де превратиться в веник-оборотень, зверь, проживший тысячу лет, становится белым, а проживший десять тысяч лет — черным, — оба обладают магической способностью к превращениям. Вера в животных-оборотней в народе была настолько живуча, что даже в энциклопедии ремесел и сельского хозяйства в XV веке с полной серьезностью говорилось о способах изгнания лисиц-оборотней: достаточно ударить оборотня куском старого, высохшего дерева, как он тотчас примет свой изначальный вид.

Вера в оборотней сохранилась в Китае во многом благодаря религиозному даосизму, сложившемуся в первых веках нашей эры. Даосы включили в свой культ образы так называемой низшей мифологии (духи стихий, оборотни, неприкаянные души умерших). Даосские монахи заступили место древних шаманов. Их приглашали к больным для изгнания духа болезни или для очищения дома от наваждения. Но в сказках оборотни далеко не всегда персонажи отрицательные. Жэньшэневая дева, например, говорит, своему возлюбленному, что никогда не причиняла людям зла, хоть она и оборотень. Такая двойственность сказочного образа родилась из сочетания древнейших представлений о тотемной жене, помогающей тому, кто вступает с ней в связь, с более поздними повериями об оборотнях-цзин, завлекающих людей и вредящих им.

Сравнивая развитие сказок о чудесной жене на Дальнем Востоке с такими же сказками других народов, скажем европейских, следует отметить, что тут эволюция сюжета пошла несколько иным путем. В Европе эти сказки превратились в повествования о женитьбе героя на обычно заколдованной прекрасной царевне, которая дает герою уже не магическую власть над природой, а право на престол, то есть власть над людьми. Разные пути развития одного исходного сюжета определили и принципиальные различия всего антуража сказки. В сказках китайцев нет пышности, красочного описания царской жизни, герои и героини живут не во дворцах, а в бедных крестьянских хижинах.

Есть среди волшебных сказок сказки об испытаниях зятя в царстве тестя. В сказке «Небесный барабан» герой женится на небесной фее, но союз этот быстро расторгается, так как отец уводит фею на небо и запирает в небесной тюрьме. Чтобы вернуть жену, юноша должен пройти в царстве тестя длинную цепь брачных испытаний, которые не прошел до женитьбы, нарушив тем самым брачный ритуал. Лишь выполнив все задачи, которые ему задает тесть, юноша может вновь соединиться со своей небесной супругой.

Хорошо знакомы читателю сказки о победе обездоленного героя над своим противником, обычно злым и жадным старшим братом и его женой, над отчимом или мачехой. В китайской «Сказке про младшего брата» ярко выражена характерная для фольклора многих народов идеализация младшего члена семьи как хранителя семейного очага и родовых традиций. Младший брат оказывается удачливее старшего потому, что ему достается хотя и малая, но чрезвычайно важная часть родительского наследства. В нашем варианте сказки, записанном на полуострове Шаньдун, младший брат получает кусок тощей землицы, петуха да собаку, на которой пашет. Пахота на собаке — это, видимо, переосмысленное древнейшее представление о тотемном предке (известно, что у многих родственных китайцам народов, живших к югу от Янцзы, тотемом была именно собака, и потому их первопредок изображался в облике пса), от которого зависит плодородие. Злой старший брат убивает и собаку и петуха, младший закапывает их, и не где-нибудь, а перед своим жилищем, то есть на родовой земле. Из их костей вырастает чудесный вяз с листьями-монетами. На популярных еще недавно народных лубках часто можно было видеть изображение яоцяньшу — «дерева, отряхающего монеты». Вспомним, что и в русской сказке о падчерице чудесный сад вырастает из костей коровы, покровительницы обездоленной героини. В основе этого известного у всех народов мотива лежат, видимо, древние поверья о ритуальном умерщвлении животных, из которых вырастают различные полезные растения. Разумеется, китайский сказочник нашего времени не имеет представления об архаической основе сюжета. Для него эти древнейшие мотивы лишь привычные поэтические образы сказочного мира.