Софья Багдасарова - Омерзительное искусство. Юмор и хоррор шедевров живописи

Еще пленный Фиест сказал юноше с мечом: «А вот Атрей тебе не отец, иди убей его». Эгисф, поверив незнакомому дяденьке в кандалах, которого увидел в первый раз в жизни, вернулся во дворец и зарезал Атрея, годами растившего его, как родного сына. А не надо было запрещать мальчику сидеть у компьютера целыми днями, вот именно из-за таких запретов подростки и становятся психопатами.

Мать его, когда узнала, кто именно ее тогда изнасиловал, покончила с собой.

Следующий сезон проблем с Атридами вам наверняка попадался, ведь сыновьями Атрея были Агамемнон и Менелай, и пока они занимались в Турции экотуризмом (с палатками и костерками), выросший психопат Эгисф соблазнил Клитемнестру, жену своего экс-брата Агамемнона. Неприятная вышла история, расскажу чуть позже. В следующем поколении уже Орест отличился… Накрутили потом много всего (даже Дэвид Линч фильм снял про Атридесов, с червячками), такие вот долгие последствия имел тот банкет Фиеста.

Мораль: если у тебя очень красивая жена и плохие отношения с братом, не надо оставлять их наедине. И детей ему своих доверять тоже не стоит, особенно если на их имя оформлено ценное имущество, например, квартира, в которой прошло его детство.

Гравюра Филиппа Трера по рисунку Жана-Мишеля Моро. Иллюстрация к «Пелопидам» Вольтера, 1786

Иллюстрация к французской пьесе посвящена еще одному эпизоду из запутанных взаимоотношений этого рода. Здесь изображены братья Атрей и Фиест, их мать — вдова Гипподамия, а также Аэропа, которая является женой Атрея, но была соблазнена Фиестом и остается в него влюбленной. Атрей узнает правду и убивает свою жену — мы видим ее умирающей на руках у свекрови.

Трагическая история сыновей Пелопа, разумеется, привлекала авторов высокой трагедии XVIII века. Пьеса «Пелопиды» была написана Вольтером и опубликована в 1771 году, став одним из последних его произведений. Художник Моро помещает финальную сцену трагедии на открытом воздухе, согласно с текстом, однако придает ей архитектурный задник, следуя принципам театральной постановки.

Юг Тараваль. «Тантал на пиршестве богов», 1767. Шато Бельвю (Медон)

Полотно посвящено заключительному эпизоду пира Тантала, за которым последует уже сцена Танталовых мук. Олимпийские боги сидят за обеденным столом, который накрыл им в своем дворце Тантал. Они в ужасе, поскольку осознали, какое преступление он только что совершил и как пытался их опозорить. В центре выделяется полуобнаженная фигура Зевса, который протягивает спасенного младенца Пелопа женщине — вероятно, его матери, относительно имени которой греческие мифы сохраняют неуверенность. Позади Зевса изображена Деметра, узнаваемая по колоскам в прическе — только эта богиня не догадалась об испытании, подстроенном Танталом богам. Среди других богов легко можно опознать Афину — по высокому шлему, а также Гермеса, головной убор которого украшен крылышками. В данный момент Гермес выступает в ипостаси Психопомпа — «проводника душ» на тот свет. Одетый в шкуру леопарда Тантал отворачивается от стола в ужасе — через мгновение он будет низвергнут в Аид.

Любовь к подобного рода кулинарным экспериментам была у Атрея наследственной — ею же был печально известен в греческих былинах его родной дедушка Тантал. Впрочем, зная, чем это в тот раз закончилось, очень странно, почему Атрей все-таки решил прибегнуть к фамильным поварским изыскам.

А дело было так. Царь Тантал был смертным, но с бессмертными богами общался запросто. Почему — не очень ясно: то ли Зевс приходился ему отцом (тогда людоед Крон — дедушкой, может, это через поколение передается, как аллергия?), то ли дядей. Тантал часто бывал в гостях у Зевса, тусил с ним, смотрел футбол (у верховного бога, понятно, диагональ всегда самая большая в мире, так что удобно), баб обсуждали, пиво пили полбяное. Дома, на Земле, Тантал хвастался перед братанами своими знакомствами и визитной карточкой Зевса, которой он страховался, когда его останавливали гаишники. Братаны явно не очень верили, поэтому, чтобы доказать свои слова, Тантал, будучи как-то в гостях на Олимпе, тайком припрятал в принесенные с собой обеденные пластиковые судки пищу богов — амброзию.