Предания кельтов Бретани

Долгое время эти сказки и песни не выходили за пределы бретонских ферм и рыбацких поселков. Но в XIX веке, после знаменитых произведений Д.Макферсона, оказавшихся на самом деле всего лишь изысканной литературной подделкой, когда Европа буквально «заболела» кельтами, литераторы начали интересоваться устной культурой бретонцев. Однако первый «Сборник бретонских песен», опубликованный Т. Э. де ля Виллемарке, оказался весьма сомнительным изданием, который каждый определял по-своему — то ли как далеко зашедшую художественную обработку истинно народного творчества, то ли как очередную подделку в духе Макферсона. Эта книга вызвала массу споров, которые не утихают до сих пор.

Все последующие издания народных сказок и песен воспринимались читающей публикой настороженно, несмотря на то, что «серьезные» собиратели фольклора — Франсуа Люзель (1821–1895) [1] Часть сказок, собранных Люзелем, уже переводилась на русский язык. Эти переводы, в частности, опубликованы в сборнике «Французские народные сказки», неоднократно переиздававшемся в нашей стране. Поэтому в нашей книге нет сказок, собранных Люзелем. Вообще при составлении этого сборника был сознательно сделан упор на сказки Нижней Бретани, большая часть которых была опубликована только на бретонском языке и на русский еще не переводилась. и Анатоль Ар Браз (1859–1926) [2] Две сказки из его сборника «Легенда о смерти» включены в этот сборник. не только не вносили изменений в собранные ими произведения, но и записывали их варианты, указывая имена сказителей и певцов. Впрочем, к такому скептицизму были некоторые основания — ведь оба этих исследователя слушали и записывали все сказки и песни на бретонском языке, а издавали большинство из них на французском. А иначе и быть не могло. Бретонский язык был абсолютно непонятен ученой публике, ведь к тому времени все бретонцы, получившие хорошее образование, в обязательном порядке говорили на французском, а большинство просто не знало бретонского как следует.

Впрочем, если уж подробно говорить о Бретани и о ее языке, понадобится небольшое географическое уточнение. Ведь эта, по нашим меркам, небольшая область делится на две части — Верхнюю (Восточную) Бретань, где бретонский язык так полностью и не прижился даже во время своего расцвета и где сейчас все без исключения говорят по-французски, и Нижнюю (Западную), где еще до недавнего времени почти все говорили по-бретонски. Жители обеих частей этой провинции непохожи друг на друга так же, как языки, на которых они говорят.

Так что гораздо больше повезло сказкам, собранным в Верхней Бретани: там испокон веку крестьяне говорили на диалекте французского — перевод не требовался, и никаких сомнений относительно подлинности собранных сказок и быть не могло. В нашем сборнике нет волшебных сказок Верхней Бретани — многие из них уже переведены на русский язык [3] См.: Французские народные сказки. М., 1992. и уже знакомы читателю.

Таким образом, сказки, услышанные и записанные на бретонском языке, издавались в своем первоначальном виде довольно редко, маленькими тиражами. А любители фольклора, тем не менее, продолжали собирать сказки на бретонском языке, несмотря на вопросы скептиков: «Да неужели на вашем языке существует вообще какая-то литература?». Некоторые предпочитали обрабатывать народные сказки в соответствии с литературными вкусами своего времени. Так поступили А. Труде (1803–1885) и Г. Милин (1822–1895), люди получившие хорошее образование, но не в пример многим не забывшие родной язык. Первый был офицером, второй — служащим, и оба, помимо основной работы, писали и издавали книги на бретонском, на языке крестьян и рыбаков, к которому большинство относилось, да и сейчас относится, как к чему-то ненужному и бесполезному. В 1870 году они опубликовали замечательную книгу «Птица правды и другие истории», где собрали семь чудесных сказок, услышанных ими от крестьян. Шесть из этих сказок — «Птица правды», «Парик Короля Фортуната», «Ян и его железный посох», «Золотой петух, серебряная курица и поющий лавр», «Тело-без-души» и «Кристоф» вошли в наш сборник. Труде и Милин, безусловно, привносили что-то свое в услышанные и записанные ими истории, но сохраняли при этом сам дух народной сказки, пусть даже немного облагороженной. Не настолько, впрочем, облагороженной, чтобы не доставлять переводчику некоторых неудобств: иногда в ходе работы слишком уж сочные обороты и сравнения нам приходилось сглаживать, иначе на русском языке они звучали бы грубо.