Все произведение проникнуто глубокой любовью к богатой природе: горам, лугам, цветущим садам родного края. Наряду с красотой Ченлибеля, описываются его величие и слава. В гошма, сохранившихся в рукописях XVII–XVIII веков, так воспевается природа Азербайджана:
Пусть на вашей груди гиацинты горят,
Пусть у лилий слезой не печалится взгляд;
Пусть приносит зима и цветов аромат,
И весеннюю песнь родника мне, о горы!
На хребтах облака — словно белый шатер,
И пронизан сиянием всюду простор;
Пусть же амбру разносит дыхание гор,
И рубином сверкают все камни, о горы!
Песни народных певцов и ашугов о красоте азербайджанской природы оказывали непосредственное влияние на письменную литературу, углубляя патриотические мотивы в поэзии и искусстве.
Каждая гошма эпоса пелась в зависимости от своей тональности и содержания на определенную мелодию. Некоторые из этих мелодий дошли до нас. В их музыке слышится боевое настроение, воинственность, которыми дышат слова песен.
В течение долгого времени азербайджанский народ шел в бой под звуки «джанги» — боевого марша Кероглу. И не случайно именно этот традиционный марш использован в драме Самеда Вургуна «Вагиф». Народный герой Эльдар, ведя свое войско против шаха Каджара, восклицает:
Меч Кероглу, помоги мне!
Играйте наступление — «джанги!»
Мудрый старик дарит Эльдару египетский клинок, символ свободы. Принимая дар, Эльдар говорит:
«Меч Кероглу благородный,
В гриве Гырата хранившийся,
Низких врагов покоривший,
Смертью казнивший предателей.
Тысячекратно омытый
Вражеской черною кровью,
Спасший отцовскую родину
От наглецов чужеземных
Пахарей оберегавший,
Труд осенявший защитою,
Кованный древними дедами…»
И то, что предводитель повстанцев Эльдар, сражая Каджара мечом Кероглу, говорит: «Священный меч по праву поднимаю», прекрасный пример использования исторических традиций в художественной литературе.
Русское издание эпоса привлекло в свое время внимание журнала «Современник». В его десятом номере за 1856 год была помещена рецензия, автором которой, возможно, был сам Н. Г. Чернышевский. В ней говорилось, что эпос является выражением чаяний и стремлении азербайджанского народа, а главного героя Кероглу, автор назвал защитником простых людей.
В течение веков имя Кероглу было символом бесстрашия и мужества. В дни Великой Отечественной войны оно прозвучало с новой силой в произведениях писателей и поэтов Азербайджана. Поэты в стихотворениях, написанных в стиле гошма Кероглу, воспевали героизм советских воинов. Участник севастопольской обороны писатель Абульгасан в романе «Бастионы дружбы» пишет, как бойцов-азербайджанцев вдохновляли героические песни Кероглу. Именем легендарного героя называли самых храбрых и сильных; со страниц фронтовых газет это имя звало на подвиги во имя Родины. Ашуги пели гошма Кероглу, призывая советских людей к беспощадной борьбе с врагом.
Все сказанное нами в какой-то мере обрисовывает эпоху зарождения, исторические условия и идейное направление эпоса «Кероглу», а также дает некоторое представление о том, насколько велика роль, которую сыграло это произведение в истории азербайджанского народа. Освободительное движение под руководством Кероглу, возникшее в Азербайджане и превратившееся затем в серьезное антифеодальное восстание, было художественно отображено в знаменитом эпосе азербайджанского народа.
Возникновение среди народов Средней Азии собственного варианта эпоса «Кероглу» несомненно связано с идеями свободы и братства азербайджанского дастана. Широкое распространение и известность получил эпос и среди турецких народов Анатолии и Балкан. Однако здесь он превратился в небольшое повествование, напоминающее сказки, созданные в городской среде, которое постепенно переходит в рассказ. Подобное изменение жанра вызвано либо тем, что турецкие исследователи не могли собрать все части эпоса и восстановить его полностью, либо тем, что подвиги Кероглу давно забыты турецкими народами. В упрощенном до сказки турецком варианте эпоса изменилось и его идейное направление. Сам герой изображен не как предводитель народного движения, выступавший против султанского деспотизма и феодального строя, а как «качаг» (беглец), борющийся с Болу-беком, мелким, феодалом, чтобы отомстить за личную обиду. Вероятно, причина такого видоизменения жанра в том, что героический эпос, имевший когда-то огромное социальное значение, с течением времени утратил свою силу и идейно обнищал, или же варианты его были собраны в городской мещанской среде. Если мы сравним наш вариант со среднеазиатским, то увидим, как последний в некоторой степени еще носит следы специфических особенностей древних легенд, чего нельзя сказать о турецком варианте, целиком утратившим свою эпическую сущность и отражающим идеологию городского мещанства.
Читать дальше
