Народное творчество: Гэсэр

Да земным он послужит странам,
Да защитою станет земли!
А у хана для дел державных —
Тридцать три воителя славных,
Триста опытных, знатных вождей
И три тысячи ратных людей!

Вот однажды, когда в тумане
Просыпалась земная ширь,
В золотящейся утренней рани
Встал Гэсэр, сказал богатырь:
«Мне баранье мясо и бычье
Опротивело, не по нраву.
Я хочу таежной добычи,
На Алтае начнем облаву».

На Бэльгэне Гэсэр поскакал
По великим просторам Алтая,
То мелькая средь голых скал,
То в лесные чащобы вступая.
Без ночевки-дневки три дня
И три ночи он гнал коня.
Но с кургана ли, с горной ли вышки,
Даже из носу черной мышки
Он и капельки крови не пролил,
Кто же эти края обездолил?

«Думал я, что алтайские горы,
Что великие эти просторы
Изобильны зверями с клыками,
Что я встречу сохатых с рогами,
Оказалось, – ни робкого зверя
И ни хищного нет и в помине!» —
Так сказал он, глазам не веря
И ругаясь в таежной долине.

Он взобрался на горный отрог,
Удержаться от крика не мог:
Там, где дол цветами разубран,
Он увидел красавца изюбра!
Глухоманью, в безмолвии диком
За изюбром помчался он с гиком,
Но заметил: наперерез,
Там, где гуще листвы навес,
Скачет всадник в булатной броне
На кроваво-рыжем коне.
Красным солнцем лик обожгло,
Рдеет киноварью седло,
Косы черные – в целую сажень.
Сразу видно: всадник отважен!

На Гэсэра не глядя, стрелок
Из колчана стрелу извлек,
И, прицелясь, метнул ее
Из бухарского лука богатого,
И пронзил изюбра рогатого.
Повезло удалому стрелку!
Он добычу схватил на скаку
И, Гэсэра не замечая,
Ускакал по лесной стороне
На кроваво-рыжем коне.

Рассердился Гэсэр, и слез
Он с гнедого и сдвинул брови:
«Эта наглость и дерзость мне внове.
Мне он выскочил наперерез
И, добычу мою отняв,
Ускакал от меня стремглав!
Разве женщина я, чтоб и впредь
Оскорбленья такие терпеть?»
Так воскликнул, и в грозный пляс
Он пустился, гневом объятый.
Он зубами скрипел, разозлясь,—
Были зубы его как лопаты!

На гнедого он сел опять,
Поскакал, но не мог догнать
Неизвестного верхового
На кроваво-рыжем коне,
И не слышал на крик никакого
Он ответа в лесной тишине,
Хоть кричал он криком то властным,
То пронзительным, то громогласным
Догони такого, поймай!
Взял он в рот красный камень задай,
Искрошил сорока зубами,
Бросил крошево на небосвод
И развеял за облаками.
И разверзлось сто непогод,
И жара упала такая,
Что замолкла река, высыхая,
Закипел лошадиный навоз.

«Экий сильный нагрянул мороз!
Я замерзну в чужой стороне!» —
Крикнул всадник на рыжем коне.
А потом поплотней натянул
Малахай из лисьего меха,
И, привстав на коне, запахнул
Он доху из волчьего меха,
И умчался за перевал,—
Белый иней его покрывал.

Тут-то понял Гэсэр, что жара
Не страшна незнакомому мужу,
И он вызвал ужасную стужу,—
Холодов настала пора.
Налетела такая пурга,
Что ломались бычьи рога,
У лисиц отрывались хвосты,
Каменели под снегом кусты.

«Ах, какое жаркое лето! —
Крикнул всадник, который скакал
На коне кровавого цвета.—
Задыхаюсь от зноя в меху!»
Сбросил шапку, скинул доху
И надел из шелка рубашку,
Да притом еще нараспашку,—
Мол, пылает земля горячо!
Палку-жердочку из сандала,
Ту, что чарами обладала,
На свое поставил плечо,
Поскакал, да при этом еще
Расстегнул на скаку воротник,—
Мол, к жаре такой не привык!

Не успели три горсточки сора
Средь земного сгореть простора —
Вкруг земли молодой, необъятной
Проскакал Гэсэр троекратно.

Не успели сгореть в этом мире
Сора-мусора горстки четыре
Обозленный Абай-Гэсэр
Быстро круг проделал четвертый
Вкруг земли, широко простертой,
А догнать верхового не мог.
Он от ярости изнемог,
По бедру ударил Бэльгэна.
Вздрогнул конь и взвился мгновенно
Между небом и юной землей.
Поскакал Гэсэр удалой
Там, где южные дебри-чащобы,
Там, где северные сугробы,
По вершинам гор белоглавым,
По степным сгорающим травам,
По верхушкам скрипучих дерев,
По опушкам дремучих боров.

Вот раскинулось Желтое море —
Он примчался к бурливой волне,
Вдруг низринулся в Желтое море
Ловкий всадник на рыжем коне
И сокрылся в его глубине,
Лишь клубилась желтая пена.
Как тут быть? И Гэсэр торопливо
Соскочил с коня, и Бэльгэна
Он к боярышнику привязал,
Что у моря темнел сиротливо.
Он к луке седла привязал
Богатырское вооруженье,
Он приподнял морское теченье,
Подперев его черным копьем,
Рукава засучил потом,
Две полы заткнул за кушак,
И вошел он в Желтое море,
Опустился на дно смельчак.