Торквато Тассо: Освобожденный Иерусалим

За конницею следует пехота:
Сперва Раймунд с тулузцами своими.
Отряд четырехтысячный послали
Гаронна, Океан и Пиренеи;
Оружием и выправкой блистая,
Выносливые в битвах и трудах,
Они себе найти бы не сумели
Искусней и отважней полководца.

Пять тысяч у Стефана д'Амбуаза,
Все – выходцы из Тура и Блуа.
Хоть с ног до головы они под сталью,
Но быстро поддаются утомленью.
Родной природы сладкая истома —
Их слабости и вялости причина.
В начале схватки лишь они пылают,
Но сразу же и гаснет этот пыл.

Потом Алькаст проходит с грозным взглядом
И гордою осанкою: таким
Под Фивами мы видим Капанея.
Сошедших с гор швейцарцев с ним шесть тысяч:
Достоинства исполненный народ
В мечи перековал свои орала.
Рукой, стада привыкшей направлять,
Теперь царей на бой он вызывает.

С ключами и тиарою штандарт
Предшествует последнему отряду.
Испытанный Камилл ведет семь тысяч
Солдат в вооружении блестящем.
Тщеславится Камилл, что жребий выпал
Ему былую славу воскресить
И миру показать, что не хватает
Отваге римлян только дисциплины.

Готфрид, довольный смотром, созывает
Вождей и отдает приказ на утро:
«Чуть свет в поход, чтоб к городу святому
Поспеть, пока нас враг не ожидает.
Спешите в бой, воители, к победе».
Отважные и мудрые слова
Во всех сердцах находят пылкий отклик,
И ждут зари все взоры с нетерпеньем.

Однако же Готфрид не чужд тревоги,
Но тщательно в душе ее скрывает.
Он извещен, что египтянин к Газе
Направился и Сирии грозит.
Воспитанный в боях, конечно, тот
Не станет предаваться сладкой лени.
Готфрид врага опасного в нем чует
И Генриха-гонца к себе зовет.

«На легкий, – говорит, – корабль садись
И в Грецию плыви; мне пишет некто,
В обман меня ни разу не вводивший,
Что юного героя царской крови
Прибытия на днях там ожидают;
Он – датский принц, примкнуть желает к нам
И за собой из стран оледенелых
Ведет людей вооруженных много.

Быть может, хитрый, лживый грек домой
Вернуть его захочет иль направить
Подалее от нас, в другие страны;
Моих желаний верный исполнитель
И истины орудие, ты должен
Ему представить выгоды наглядно;
Скажи, что я зову его сюда,
Что, медля, он своей рискует славой.

Но сам за ним отнюдь не уезжай:
При властелине греческом останься
И побуждай его нам поскорее
Обещанную помощь оказать».
В путь Генрих отправляется, снабженный
Наказами и письмами героя;
Готфрид же, успокоившись немного,
Вкушать желанный отдых начинает.

Аврора перед солнцем ворота
Востока отворяет; воздух полон
И треска барабанов, и раскатов
Военных труб: всё в радостном движенье.
Замахнувшей земле сулящий влагу
Небесный гром не так приятен смертным,
Как этим стосковавшимся бойцам
Призывные приятны были звуки.

В пылу неудержимого порыва
Воители стекаются толпами
На бранный клич, и каждый поспешает
Отряда своего пополнить строй.
И вот уж в боевом порядке войско;
Шумя, знамена воздух рассекают,
И между ними реет, торжествуя,
Креста святого стяг, залог победы.

Часть своего пути свершило солнце,
Его лучи ударили на войско,
И в блестках ослепительных горят,
Как светочи, блестящие доспехи.
Огнем наполнен кажется весь воздух;
Оружия веселое бряцанье
И ржанье застоявшихся коней
Разносятся далеко по равнине.

Военачальник мудрый все предвидел,
Обдумал все и всем распорядился,
И конница уже повсюду рыщет,
Окрестности осматривая зорко;
А землекопы заняты своим:
Уравнивают тщательно дороги,
Рвы до краев землею засыпают
И делают свободными проходы.

На свете нет такой враждебной силы,
Такого вала нет, потока, леса,
Которые могли б остановить
Движение стремительного войска.
Так царь всех рек, волну вздымая в гневе,
Равнину предает опустошенью:
Тогда уж ни плотины, ни запруды
Могучего разлива не удержат.

Властитель Триполи один имел
И деньги, и солдат, и укрепленья,
Один им противостоять был в силах,
Но нанести удар он не решился.
Трусливо укрываясь за стенами,
Он хочет мир подарками купить.
Готфрид ему условия диктует
И принимает в подданство его.