Т. И. Каминская: «Антика. 100 шедевров о любви». Том 1

А Тиндариды живы иль не живы?

И живы и не живы; слух двоится.

Но что ж верней? О, горе мне, о, горе!

Есть слух такой, что звездами они
Сияют нам с небес, богоподобны.

О, сладкие слова! Ну, а другой?

Из-за сестры как будто закололись.
Однако не довольно ль? Оживлять
Стенания – что пользы? Я хотел бы
Здесь вещую увидеть: вот зачем
До царской я твердыни добирался.
Ты пособишь мне, может быть: из уст
Горю узнать царевны Феонои,
Куда крыло направить корабля
От этих мест должны мы, чтобы Кипра
Достичь верней: там Аполлон велел
Нам обитать и город там назвать
По имени родного Саламина.

Тебя научит плаванье само.
А этот край покинь, пока наследник
Державного Протея, наш властитель,
Тебя еще не видел: лов его
Со сворами надежными сманил.
Ему лишь в руки эллин попадется
Немедленно казнит. Из-за чего,
Не спрашивай, пожалуйста: молчаньем
Я связана, и пользы нет в словах.

Ты хорошо, жена, сказала; боги
Пусть воздадут тебе за благо благом!
Хоть видом ты похожа на Елену,
Душа иная у тебя – совсем
Иная. Та пусть сгинет, светлых вод
Еврота не увидев; а тебе
Во всем, жена, успеха я желаю.

Тягостной скорби глубоко осевшие слезы… Какое
Жалкому сердцу открылось ристалище стонов! Какая
Песня вместит вас, – вы, слезы, вы, вопли, вы, муки?

Девы крылатые!
Дети земли, сюда!
Сюда, о сирены, на стон
Песни надгробной, девы,
С флейтой ли Ливии
Иль со свирелью вы
Слезного дара жду
Скорби взамен моей:
Муку за муку мне,
Песню за песню мне
В сладком созвучии!
Пусть Персефона примет от нас
В темном чертоге своем
Жертву рыданий для милых,
Милых усопших.

Воды лазурные
Взоры ласкали мне,
Я же, лежа на нежной траве,
Яркие ризы сушила,
В блеске лучей золотых
Солнца развесив их
По тростникам младым.
Жалобный боли крик
Негу прервал мою:
Стоны – не лиры звук:
Нимфа-наяда так
Стонет в горах, когда Пана насилье
К браку неволит ее…
Стонут за ней и утесы,
Стонут ущелья.

Ио!.. Ио!..
Добыча диких скитальцев,
Девы, девы Эллады…
Моряк навестил нас ахейский
Дар его – новые слезы:
Пал Илион, и обломки
Жаркое пламя пожрало…
Тьмы я мужей сгубила…
Их унесло Елены
Полное муки имя.
В петле вкусила Леда
Смерть за мое бесславье;
Долго носился по волнам
Муж мой – и взят пучиной;
Кастор и брат родимый
Кастора, гордость и слава
Родины нашей, – исчезли.
Нет их на конном ристанье,
Нет среди юношей стройных
На состязанъях, на бреге
Средь тростников высоких
Пышнозеленых Еврота.

Увы! Увы!
О, жребий долгого стона!
Горькому демону, видно,
В удел ты, жена, досталась
В день, когда с думою лютой
Зевс из эфирной сени
К нежной Леде в объятья
Лебедем белоснежным
И влюбленным спускался!..
Мука тебя какая,
Мука, скажи, миновала?
Чем не пытал тебя жребий?
Матери нет на свете:
Братьев уж нет под солнцем,
Радость отчизны не светит
Сердцу Елены, и ласкам
Варвара злые толки
Отдали грудь царицы.
Муж твой погиб. Афины ж
Медного дома больше
В Спарте ты не увидишь.

О, увы! Увы! Увы!
Под фригийской ли секирой
Или эллинской упала
Ель, в которой столько слез,
Столько слез троянских было?
Из нее ладью и весла
Приамид себе устроил
К очагу спартанца ехать
За моею злополучной
Красотой – для ласки брачной.
О Киприда, о царица
И обманов и убийства!
Это ты хотела смерти
Для данайцев и троян
Вот судьбы моей начало!
Зевса строгая подруга
Окрылила сына Майи
Словом воли непреложной.
И от луга, где, срывая
Со стеблей живые розы,
Наполняла я беспечно
Ими пеплос, чтоб богине
Посвятить их Меднозданной,
Неповинную Елену
По стезе Гермес эфирной
В этот грустный край уносит
Для раздора, для раздора
Меж Элладой и Приамом,
Чтоб напрасные укоры
На прибрежье Симоента
Имя резали Елены!