Т. И. Каминская - «Антика. 100 шедевров о любви» . Том 2

В Колхиду пропускали, ель зачем

Та падала на Пелий, что вельможам,

Их веслами вооружив, дала

В высокий Иолк в злаченых завитках

Руно царю Фессалии доставить?

К его стенам тогда бы и моя

Владычица не приплыла, Медея,

Ясона полюбив безумно, – там

Убить отца она не научала б

Рожденных им и нежных Пелиад,

И не пришлось бы ей теперь в Коринфе

Убежища искать с детьми и мужем.

Пусть гражданам успела угодить

Она в изгнании, и мужу оставалась

Покорною женой [1]… но удел

Медеи стал иной. Ее не любят,

И нежные глубоко страждут узы.

Детей Ясон и с матерью в обмен

На новое отдать решился ложе,

Он на царевне женится – увы!

Оскорблена Медея, и своих

Остановить она не хочет воплей.

Она кричит о клятвах и руки

Попранную зовет обратно верность,

Богов зовет в свидетели она

Ясоновой расплаты.

И на ложе,

От пищи отказавшись, ночь и день

Отдавши мукам тело, сердцу таять

В слезах дает царица с той поры,

Как злая весть обиды поселилась

В ее душе. Не поднимая глаз

Лица, к земле склоненного, Медея,

Как волн утес, не слушает друзей,

В себя прийти не хочет. Лишь порою,

Откинув шею белую, она

Опомнится как будто, со слезами

Мешая имя отчее и дома

Родного, и земли воспоминанье,

И все, чему безумно предпочла

Она ее унизившего мужа.

Несчастие открыло цену ей

Утраченной отчизны.

Дети даже

Ей стали ненавистны, и на них

Глядеть не может мать. Мне страшно, как бы

Шальная мысль какая не пришла

Ей в голову. Обид не переносит

Тяжелый ум, и такова Медея.

И острого мерещится удар

Невольно мне меча, разящий печень,

Там над открытым ложем, – и боюсь,

Чтобы, царя и молодого мужа

Железом поразивши, не пришлось

Ей новых мук отведать горше этих.

Да, грозен гнев Медеи: не легко

Ее врагу достанется победа.

Но мальчиков я вижу – бег они

Окончили привычный и домой

Идут теперь спокойно. А до муки

И дела нет им материнской. Да,

Страдания детей не занимают.

Справа старый дядька ведет двух мальчиков. Кормилица, дядька и дети.

Дядька

О старая царицына раба!

Зачем ты здесь одна в воротах? Или

Самой себе ты горе поверяешь?

Медея ж как рассталася с тобой?

Кормилица

О старый спутник сыновей Ясона!

Для добрых слуг несчастие господ

Не то же ли, что и свое: за сердце

Цепляется оно, и до того

Измучилась я, веришь, что желанье,

Уж и сама не знаю как, во мне

Явилось рассказать земле и небу

Несчастия царицы нашей.

Дядька

Плачет,

Поди, еще?..

Кормилица

Наивен ты, старик,

Ведь горе то лишь началось, далеко

И полпути не пройдено.

Дядька

Слепая…

Не про господ будь сказано. Своих,

Должно быть, бед она не знает новых.

Кормилица

(живо приближаясь к нему)

Каких? Каких? О, не скупись – открой…

Дядька

Нет, ничего. Так, с языка сорвалось.

Кормилица

(с жестом мольбы)

О, не таи! Касаясь бороды,

Тебя молю: открой подруге рабства.

Ведь, если нужно, мы и помолчать

Сумели бы…

Дядька

Я слышал, – но и виду

Не подал я, что слышу, проходя

У Камешков сегодня, знаешь, где

Старейшины сидят близ вод священных

Пирены. Кто-то говорил, что царь

Сбирается детей с Медеей вместе

Коринфского лишить приюта. Слух

Тот верен ли, не знаю: лучше б, если

Неверен был он.

Кормилица

Что же, и Ясон

До этого допустит? Хоть и в ссоре

Он с матерью, но дети ведь его же…

Дядька

Что ж? Новая жена всегда милей:

О прежней царь семье не помышляет.

Кормилица

Погибли мы… коль, давешней беды

Не вычерпав, еще и эту впустим…

Дядька

Все ж госпоже ее не время знать:

Ты затаишь мои слова покуда.

Кормилица

(к детям, обнимая их)

Вот, дети! Вот каков отец для вас!

Но боги да хранят его! Над нами

Он господин, – хоть, кажется, нельзя,

Чтоб человек больней семью обидел.

Дядька

В природе смертных это. Человек

Всегда себя сильней, чем друга, любит.

Иль новость ты узнала, удивляюсь…

И должен был для этого Ясон

Пожертвовать детьми утехам ложа?..

Кормилица

Идите с Богом, дети, – все авось

Уладится. А ты, старик, подальше

Держи детей от матери – она

Расстроена. Запечатлелась ярость