Мигель де Сервантес - Дон Кихот. Часть 2

Tarde pioche (вместо piaste) – поговорка, происхождение которой следующее: рассказывают, что один студент, евший яйца всмятку, между прочим съел одно до того несвежее, что в нем уже образовался цыпленок. Слыша, что цыпленок этот запищал, проходя через его горло, он преспокойно и пресерьезно сказал: «Слишком поздно ты пищишь».

Непереводимый каламбур: nones – нечетные или нет во множественном числе и pares – четные.

Намек на пословицу: «У муравья выросли крылья, а птицы его съели».

Alpargatas, обычная обувь испанских крестьян.

От немецкого слови Geld – деньги.

Сервантес говорит здесь о серьезнейшем событии, свидетелем которого он был, – об изгнании морисков. После сдачи Гренады в 1492 г. в Испании жило много мавров, остававшихся мусульманами. Но скоро на посланными к ним миссиями последовали гонения, и, наконец, Карл V приказал декретом от 4 апреля 1525 г., чтоб все мавры под страхом изгнания крестились. Эти насильно крещенные мавры названы были морисками (moriscoe) в отличие от старых христиан. При Филиппе II от них потребовали больше, чем отречения: в 1566 г. им запретили, посредством прагматики употреблять родной язык, национальные одежды, церемонии, бани, рабов и даже имена. Эти тиранические распоряжения, проведенные с неумолимой строгостью, вызвали продолжительное восстание, известное под названием бунта морисков, которое угрожало власти Филиппа II и было подавлено лишь в 1570 г. Дон Жуаном Австрийским. Побежденные мориски были рассеяны по всем провинциям полуострова; но эта гонимая раса все продолжала благоденствовать и размножаться при помощи работы и промыслов, поэтому придуманы были политические поводы для устрашения тех, которых недостаточно пугал пущенный против них религиозный фанатизм. Эдиктом Филиппа III, изданным в 1609 г. и приведенным в исполнение в следующем году, все мориски окончательно изгонялись. От 1.200.000 до 1.500.000 несчастных были выгнаны из Испании, а небольшое число их, оставшееся после этого ужасного погрома, затерялось, скрывая свое происхождение, среди других рас. Таким образом, население Испании, уже убавленное эмиграцией в Америку, лишилось самых искусных в промыслах членов, которые умножили собой число берберийских пиратов, наводнявших берега Африки. Несмотря на то, что Сервантес прямо не высказывается, не трудно понять, что его симпатии на стороне угнетенного народа.

Русская икра.

Другой писатель времен Сервантеса, Кристоваль де-Геррера, сказал за несколько лет до того: «Надо бы запретить французам и германцам обходить государства, выманивая у нас наши деньги, ибо все люди этого сорта и в этой одежде уносят их от нас. Говорят, что во Франции родители сулят дочерям в приданое то, что принесут из своего путешествия взад и вперед к святому Якову де Компостелла, точно они отправляются в Ост-Индию». (Amparo de pobres).

Дальше он назвав Дон Гаспаром Грегорио.

В десятой песне Неистового Орландо Бирено покидает свою возлюбленную Олимпию на необитаемом острове. При своем пробуждении, она клянет изменника и осыпает его проклятиями, как Дидона при отъезде Энея. Отсюда оба сравнения Альтисидоры.

Это заклинание образует то, что испанцы называют el estribillo (припев) и повторяется в конце каждой строфы.

То есть мавроубийца.

Царствие Небесное силою берется. (Матф., глава 11, ст. 12).

Santiago, y cierra, Espana. Буквально: Святой Иаков, и атакуй Испания. Слово cerrar, в прежние времена означавшее атаковать, теперь употребляется только в смысле запирать. Отсюда игра словами у Санчо.

Сторожа быков, предназначенных для бегов, сторожат их верхом и вместо кнутов употребляют копья. Быков, которых приводят с пастбищ в цирк накануне боев, ведут волы, специально приученные к тому и называемые cabestros.

Сервантес говорит здесь о наглом продолжении Дон Кихота, написанном каких-то арагонским писателем, скрывшемся под псевдонимом, Алонсо Фернандеса де-Авельянеда, продолжении, появившемся в то время, когда сам он еще писал вторую часть. Этот Авельянеда действительно изображает Дон Кихота, в глав. IV, VI, VIII, XII и XIII, как бы излечившимся от его любви. В третьей главе он говорит: «Дон Кихот закончил свой разговор с Санчо, говоря, что хочет ехать в Сарагоссу на состязание и намеревается забыть неблагодарную инфанту Дульцинею Тобозскую и поискать себе другую даму».