Уильям Шекспир - Сонеты. Гамлет в переводе Николая Самойлова

Что строишь козни самому себе.

Храни свой дом – залог любви и счастья,

О нём забота – главное в судьбе.

О, изменись, чтоб поменял я мненье!

Неужто, ненависть важнее, чем любовь?

Будь милостивым, добрым и влеченью

Продолжить в детях род не прекословь.

Уважь меня: живи на белом свете

Так, чтобы красота досталась детям

11

As fast as thou shalt wane, so fast thou grow'st

In one of thine, from that which thou departest,

And that fresh blood which youngly thou bestow'st

Thou mayst call thine, when thou from youth convertest:

Herein lives wisdom, beauty, and increase,

Without this, folly, age, and cold decay:

If all were minded so, the times should cease,

And threescore year would make the world away.

Let those whom Nature hath not made for store,

Harsh, featureless, and rude, barrenly perish:

Look whom she best endowed she gave the more;

Which bounteous gift thou shouldst in bounty cherish:

She carved thee for her seal, and meant thereby,

Thou shouldst print more, not let that copy die.

11

Пока ты вянешь, расцветает сын,

В нём часть твоя становится сильнее,

А кровь бурлит, как водопад с вершин,

Ты вправе называть её своею.

В отцовстве мудрость, красота и рост,

Безбрачие – мороз и запустенье.

Будь все, как ты – ушли бы на погост

Все люди мира за три поколенья.

Пусть те, кого природа создала

Уродами – погибнут от бесплодья,

Тебе она обильный дар дала –

Делись с детьми и заселяй угодья.

Природою ты создан, как печать,

Чтобы, как оттиск облик повторять.

12

When I do count the clock that tells the time,

And see the brave day sunk in hideous night,

When I behold the violet past prime,

And sable curls all silvered o'er with white,

When lofty trees I see barren of leaves,

Which erst from heat did canopy the herd,

And summer's green all girded up in sheaves

Borne on the bier with white and bristly beard:

Then of thy beauty do I question make

That thou among the wastes of time must go,

Since sweets and beauties do themselves forsake,

And die as fast as they see others grow,

And nothing 'gainst Time's scythe can make defence

Save breed to brave him when he takes thee hence.

12

Когда часы ведут учёт мгновеньям,

Прекрасный день ночь гасит темнотой,

Фиалка отцветает, а старенье

В кудрях всё гуще блещет сединой,

С деревьев листья падают под ноги,

Они стада спасали в летний зной,

Дары полей на дрогах по дороге,

Везут в снопах с колючей бородой.

Тогда грущу, о друге вспоминая,

В урочный час покинет белый свет,

Нас Время не щадит, серпом срезая,

Готовит место для идущих вслед.

Вступить с ним в спор сумеют лишь потомки,

Когда тебя смерть заберёт в потёмки.

13

O that you were your self! but, love, you are

No longer yours than you yourself here live;

Against this coming end you should prepare,

And your sweet semblance to some other give:

So should that beauty which you hold in lease

Find no determination; then you were

Your self again after yourself's decease,

When your sweet issue your sweet form should bear.

Who lets so fair a house fall to decay,

Which husbandry in honour might uphold

Against the stormy gusts of winter's day

And barren rage of death's eternal cold?

O, none but unthrifts: dear my love, you know

You had a father, let your son say so.

13

О, пусть бы ты себе принадлежал!

Владеть собой позволено живому,

Спеши, пока от жизни не устал

Свой милый облик передать другому.

Чтоб люди наслаждались красотой,

Её в аренду взяв, не будь беспечным –

Пусть после смерти милый облик твой

Твои потомки воплощают вечно.

Кто пустит холод в свой прекрасный дом,

Даст смерти привести его в упадок,

Позволит разорить, пустить на слом,

Когда есть силы наводить в порядок?

Один лишь мот! С отцом вы очень схожи,

Пускай и сын твой это скажет то же.

14

Not from the stars do I my judgment pluck,

And yet methinks I have astronomy,

But not to tell of good or evil luck,

Of plagues, of dearths, or seasons' quality;

Nor can I fortune to brief minutes tell,

Pointing to each his thunder, rain and wind,

Or say with princes if it shall go well

By oft predict that I in heaven find:

But from thine eyes my knowledge I derive,

And, constant stars, in them I read such art

As truth and beauty shall together thrive

If from thy self to store thou wouldst convert:

Or else of thee this I prognosticate,

Thy end is truth's and beauty's doom and date.

14

На изученье звёзд ночей не трачу,

Но всё же с астрономией знаком.

Не так, чтобы предсказывать удачу,

Чуму и голод чувствовать нутром;

На каждый миг не в силах дать совета,

Не укажу на дождь и град в судьбе,

Разглядывая звёзды и планеты,

Дела царей не предскажу тебе.

Иная для пророчеств есть причина -

Твои глаза сумели убедить,

Что будет правда с красотой едина,

Когда начнёт твой облик в сыне жить.

А если ты захочешь жить иначе –

О красоте и правде мир заплачет.

15

When I consider every thing that grows

Holds in perfection but a little moment,

That this huge stage presenteth nought but shows

Whereon the stars in secret influence comment;

When I perceive that men as plants increase,

Cheer d and checked even by the selfsame sky,

Vaunt in their youthful sap, at height decrease,

And wear their brave state out of memory:

Then the conceit of this inconstant stay

Sets you most rich in youth before my sight,

Where wasteful Time debateth with Decay

To change your day of youth to sullied night,

And all in war with Time for love of you,