Джованни Боккаччо - Фьямметта

Выслушав ее, я сказала:

«Молчи, старая, и не спорь с богами. Теперь, бессильная к любви и справедливо всеми пренебрегавшая, ты поневоле порицаешь то, что прежде хвалила. Если другие женщины более знаменитые, мудрые, могущественные, чем я, звали его богом, я не могу дать ему другого имени; и я подчинена тому, что может быть причиной либо моего счастья, либо горя; сил моих больше не стало: побежденные в борьбе с ним, они меня покинули. Один конец моим страданьям: или смерть или желанный юноша; коль ты мудра, как я тебя считаю, ты бы мне оказала помощь и совет (хотя бы отчасти, прошу тебя), или ты увеличишь мои муки, пороча то, к чему теперь единственно могут стремиться все силы души моей».

Тогда кормилица в гневе (вполне понятном), не отвечая, а бормоча что-то себе под нос, вышла из комнаты, оставив меня одну.

Уже ушла милая мамушка, умолкли советы, которые я так плохо опровергала; оставшись одна, я все думала о ее словах, которые оказали действие на мой ослепленный рассудок, заколебались только что высказываемые мною намеренья, мелькала мысль, не бросить ли столь справедливо осуждаемые замыслы, хотела я вернуть кормилицу себе на помощь, – как вдруг новый случай остановил меня. В тайную мою комнату не знаю как войдя, моим глазам предстала прекраснейшая жена, окруженная таким сияньем, что его едва выдерживало зренье. Она стояла еще молча передо мною, и по мере того как я напрягала свое зрение и до моего сознания достигало прекрасное виденье, я узрела ее нагою, потому что хотя тончайшее пурпуровое покрывало и обвивало отчасти ее белоснежное тело, но от взоров скрывало его не более, чем прозрачное стекло скрывает человека за ним стоящего; на голове ее (а кудри настолько блеском золото превосходили, насколько это последнее превосходит наши золотистые волосы), на голове ее была гирлянда из мирт, которая оттеняла несравнимой красоты сияющие глаза, чудесные для созерцания, и все в лице ее было исполнено прелести, которой равной не найти. Она ничего не говорила не то довольная, что я любуюсь ею, не то сама любуясь моим созерцанием; но понемногу через блистающее сиянье открыла мне свою красу, чтобы я узнала, что нет возможности не видя представить или описать такое совершенство. Когда она поняла, что я насытилась лицезреньем, и увидела мое удивленье ее приходу и красоте, с веселым ликом и голосом нежнейшим, чем голос смертных, так начала мне говорить:

«О дева ветреннейшая из всех, что замышляешь делать, вняв советам кормилицы? Не знаешь разве, что следовать им гораздо труднее, чем любви, которой ты бежать желаешь? Ты не гадаешь, сколько и какого они тебе готовят горя? Ты, глупая, едва вступивши к нам, уж хочешь быть не нашей, как тот, кто не знает, какие и сколько у нас наслаждений. О неразумная, остановись и зри, довольно ли тебе того, чего хватает небу и земле. Над всем, что видит Феб (*) Феб – так поэты называют солнце. Ганг – это река, которая протекает на востоке, отчего полагают, что Феб поднимается каждое утро из ее вод. Геслеридские воды – это море, омывающее Испанию. Арктур – это звезда, которая царит зимой. наш сын крылатый – то есть Купидон, который царит в восьмой сфере, что превыше всех других семи планетных сфер. в своем пути от той минуты, когда он подымает с Ганга (*) Ганг – это река, которая протекает на востоке, отчего полагают, что Феб поднимается каждое утро из ее вод. Геслеридские воды – это море, омывающее Испанию. Арктур – это звезда, которая царит зимой. наш сын крылатый – то есть Купидон, который царит в восьмой сфере, что превыше всех других семи планетных сфер. свои светлые лучи, до того часа, когда для отдыха он погружает усталую колесницу в Гесперидские воды (*) Геслеридские воды – это море, омывающее Испанию. Арктур – это звезда, которая царит зимой. наш сын крылатый – то есть Купидон, который царит в восьмой сфере, что превыше всех других семи планетных сфер. , над всем, что заключает холодный Арктур (*) Арктур – это звезда, которая царит зимой. наш сын крылатый – то есть Купидон, который царит в восьмой сфере, что превыше всех других семи планетных сфер. и раскаленный полюс [25], над всем царит бесспорно наш сын крылатый (*) наш сын крылатый – то есть Купидон, который царит в восьмой сфере, что превыше всех других семи планетных сфер. . И на небе, где много есть богов, нет его могучее, потому что никто не избежал его оружья. На золоченых крыльях, легчайший, он в одно мгновенье облетает свое царство и всех посещает, положив на тугую тетиву стрелы, нами сделанные и в наших водах [26]закаленные; и выбрав достойнейшую себе на служение быстро ее направляет, куда хочет.