Серафим - Vitrum Patrum (Житие Отцов)

А теперь давайте более пристально рассмотрим трех западных агиографов V и VI веков, несомненно обладающих выдающимся православным духом.

Сулпиций Север (363–420) — это прекрасный пример гордого римского разума, побежденного Христианством. Хорошо образованный, успешный юрист, счастливо женатый, пишущий на латыни прозу (как отмечает даже критически настроенный историк Гиббон) “стилем, достойным эпохи Августа”, он обладал всем, что нужно было для процветания и успеха в декадентском римском обществе на рубеже V века. И все-таки он не только обратился во все еще новую Христианскую религию, но и оставил мир и стал послушником епископа-чудотворца, составив его житие, которое поразило Запад описанными в нем чудесами. Современные ученые, будь это агностики или “христиане”, считают его “одной из загадок истории”, потому что “ни один биограф его времени не был лучше подготовлен, чтобы написать правдивую историю жизни современного Святого, и ни один биограф его времени (можно почти утверждать, что любого времени) не написал “Житие”, более полное ошеломляющих чудес” (Ф. Р. Хор, “Западные Отцы”, стр. 4).

Эта “загадка” остается нерешенной современными учеными, но как прост на нее ответ для человека, чей разум не замутнен современными предрассудками насчет того, что “возможно” и что “невозможно”. Сулпиций и по собственному опыту, и, по словам свидетелей, которых он знал и которым доверял, утвердился, что чудеса святителя Мартина были подлинными, и он писал об этих “ошеломляющих чудесах” только потому, что они были подлинными. Сам Сулпиций пишет в заключении к “Житию”: “Я чист перед моей собственной совестью в том, что мотивами для моих писаний были достоверность фактов и любовь ко Христу и что я только записал то, что хорошо известно, сказал только то, что истинно”.

Нам, тем, кто даже в сии поздние упадочнические времена знал архиепископа Иоанна (Максимовича, + 1966), Чудотворца, во многих отношениях схожего со святителем Мартином, нетрудно поверить словам Сулпиция. Для нашего собственного православного христианского опыта они звучат правдиво. Только те, кто на практике не испытал силы Христианства, находят, что “Житие святителя Мартина” — “загадка”. Для христианского понимания совершенно естественно, что добродетель человека, целиком посвятившего себя Господу и уже на земле живущего жизнию ангела, выражается в проявлениях, изумляющих тех, кто мыслит более по земному, будь это проявление потусторонней незлобивости и кротости или совершенные чудеса. Само слово “virtus” по латыни обозначает и “добродетель”, и “силу”; в житиях святых оно часто значит “чудесная сила”, а переводится зачастую просто “чудеса”.

Православная традиция, безусловно, с доверием принимает чудеса святых. Всегда требуются большие усилия, чтобы удостоверится, что жития святых содержат правдивые повествования, а не сказки, ибо действительно верно, что во времена “рыцарских романов”, которые начались на Западе в средние века сразу же после окончательного отделения Рима от Церкви Христовой (1054), такие сказки вводились во многие жития святых, что бросило тень подозрения на все более поздние латинские источники. С другой стороны, православные агиографы всегда брали за правило слова, приведенные святителем Димитрием Ростовским: “Да не солгу ни о едином святом”. Также и поэтому Православная Церковь очень заботится о том, чтобы передать из поколения в поколение оригинальные источники, рассказывающие о святых — те жития, которые основаны на непосредственном опыте автора и рассказах очевидцев, известных ему лично. Таким образом, сохраняется свежесть впечатлений и изумление того, кто лично знал святого, и, так сказать, “между строк” и прямо до нас доходит искренний “тон” святой жизни.

Через несколько лет после смерти святителя Мартина Сулпиций Север составил два (иногда подразделяются на три) “Собеседования” о святителе Мартине. Этот труд тоже подвергается большой критике учеными-рационалистами не просто за содержащееся в ней описание чудес, но даже больше за ее “анекдотический” характер. Один критик пишет о ней, что этой книгой “Сулпиций на века закрепил агиографическую традицию, которая ставит анекдоты чудотворения выше духовного описания” (Хор, “Западные Отцы”, стр. 7). Для православных христиан именно этот “анекдотический” характер является источником скорого наслаждения и делает “Собеседования” Сулпиция очень близкими по духу “Прологу”. Ученых-рационалистов оскорбляют эти “анекдоты”, поскольку они утратили всю картину, к которой эти фрагменты относятся. Православные христиане, без сомнения, видят в этих “анекдотах” суть жизни и характер святого, и, конечно, мы наслаждаемся чудесами наших святых и не устаем от них, зная, что в этих невыдуманных историях мы уже можем видеть прорыв в мир совершенно других законов духовного, небесного мира, которые в конце времен окончательно восторжествуют над законами этого падшего мира. Для нас каждый “анекдот”, который дышит духом истинного Христианства, на практике есть часть именно христианской жизни, образца для наших собственных слабых борений во имя спасения.