Николо Макиавелли - Сочинения великих итальянцев XVI века

В отличие от Ариосто, певшего гимн материальному, земному, раю, Пьетро Бембо в «Азоланских беседах» развивал спиритуалистическую философию любви в духе неоплатонизма. Герои Бембо, произнося длинные речи в защиту Амора (Любви), изображают его источником блаженства и радости. Поднимаясь по лестнице чувств, человек приходит к истинной любви, устремленной к божественному и вечному, в то время как земная красота предстает лишь как слабое отражение этого идеала. Перемежая рассуждения канцонами, Бембо увлекает читателя изяществом языка и тонким вкусом. Бембо был выдающимся защитником итальянского языка, «виновником» его славы. Уже молодым человеком он делал филологические наблюдения над живой речью и творчеством своих соотечественников. Это помогло ему создать не только нормы стиля, метрических форм, грамматических методов, но и стать признанным арбитром в кругах ренессансной интеллигенции, проявлявшей живой интерес к чистоте литературной речи. Именно в творчестве Бембо был впервые поставлен знаменитый филологический вопрос о происхождении итальянского литературного языка — связано ли оно с флорентийской речью, отточенной Данте, Петраркой, Боккаччо, или нужно говорить скорее о его тосканском происхождении. Сам Бембо считал, что за образец нужно брать творчество Петрарки и Боккаччо, и даже надеялся, что им станет подражать современная разговорная речь.

В литературу Высокого и отчасти Позднего Возрождения внес свой особый вклад Пьетро Аретино — виртуоз пера, широко образованный гуманист, состоявший в переписке со многими знаменитыми людьми Италии и других стран. Признаваясь, что он пишет из-за денег, что «не слава пришпоривает его, жало нужды заставляет пачкать бумагу», он рассказывал о том, как порою «восхваляет тех, которые достойны порицания». И в то же время он мог становиться, по словам Ариосто, «бичом владык».

Влияние Аретино, автора многочисленных пасквилей и апологетических сочинений, на общественное мнение обладало исключительной силой; политики были вынуждены считаться с этим. Аретино был автором нескольких комедий — едко-сатирической «Комедии придворных нравов» (имела две редакции — 1525 и 1534 гг.), высмеивающей бытовые и политические реалии Рима, комедий «Кузнец», «Лицемер», «Философ» (1546 г.). Последняя исполнена карнавального смеха, но в социальном плане менее злободневна, чем предшествующие.

Другая страсть Аретино — искусство: «стены его комнаты были украшены картинами; здесь было много статуй, медалей и бронзы; здесь звучала музыка; наслаждение эстетическое было для него потребностью не меньшей, чем наслаждение материальное».5 С его мнением считались выдающиеся венецианские художники — Тициан и Тинторетто. Тициан запечатлел его в выразительном портрете, написанном с артистической легкостью и удивительным колористическим богатством. Защитник природы и разума, прославлявший чувственную любовь как высшую радость земного бытия, Аретино сочетал в своем творчестве характерные контрасты времени: высокопарность и простоту, иронию и лиризм, достигая в своих наиболее совершенных письмах и других сочинениях поразительной наглядности образов.

Современником литературного «неистовства» Аретино был граф Бальдассаре Кастильоне, изящный рыцарь, воплощение придворной учтивости, тонкий знаток античной классики. Его литературное наследие невелико, но книга «Придворный» — одно из самых выдающихся сочинений первых десятилетий XVI в. Это не только наставление, но и своеобразная поэма в прозе об искусстве воспитания государя, о том, как помогать ему своими советами, быть образцовым придворным. Используя форму диалога, излюбленную гуманистами, Кастильоне вкладывает в уста своих персонажей с присущими ему утонченностью и изяществом целый свод представлений и правил, выработанных ренессансной культурой и многовековой цивилизацией Италии ко времени наивысшего расцвета Возрождения.

Он создает образ-утопию, образ-идеал, у которого нет аналогов ни в прошлом, ни в последующие времена по гармонической совокупности поистине счастливых качеств. Хотя придворный у Кастильоне проводит большую часть времени при своем князе и в его окружении, он не является в полном смысле слова «государевым слугой». Он служит образцом обхождения и в то же время дает, по словам Я. Буркхардта, пример «личного совершенствования ради себя самого». Герой Кастильоне, видимо в немалой мере похожий на него самого, сочетает красоту внешнего облика с красотой души, высокую воспитанность с благородной непринужденностью и простотой. В этом образе «ухищрения», технические приемы искусства так же незаметны, как и в живописи Рафаэля, словно импровизировавшего с кистью в руках во время создания портрета Кастильоне. Kacтильоне утверждал этико-эстетический идеал современника — всесторонне развитой гармонической личности, в котором нашли завершение многие линии гуманистической мысли предшествующего столетия.