Ален-Рене Лесаж: Хромой бес

Но это не значит, что Лесаж не верит в человека. Напротив, он готов оправдать его и объяснить людские пороки дурным воздействием общества: в век всеобщей погони за деньгами как слабому человеку устоять против соблазна? Соблазну подчас поддается и честный по природе человек. Так, в рассказе о похищенном кладе перед нами юноша, совершивший кражу не преднамеренно, а лишь вследствие своеобразно сложившихся обстоятельств. Этот человек, не нашедший в себе силы отказаться от богатства, которое как бы само давалось ему в руки, всю жизнь сознает тяжесть совершенного им преступления и успокаивается только после того, как возмещает нанесенный им ущерб. Он нередко надолго забывает о своей вине, но все же голос совести не умолкает в нем окончательно. В передаче этой изменчивости чувств и поступков человека сказывается реализм Лесажа; рисуя противоречивые черты характера, он тем самым придает поразительную жизненность своим персонажам.

Лесажу не свойственны прямолинейная назидательность и скучное морализирование. Подобно Мольеру он считал, что главная задача писателя — обнажить порок и высмеять его, а читатель уже сам сделает из рассказанного правильные выводы.

Следует заметить, однако, что, изображая правдивую и яркую картину современной жизни и обличая темные явления окружающей действительности, Лесаж еще не делает широких обобщений. С более резкой и решительной критикой феодального общества выступят писатели-просветители следующих поколений (Вольтер, Дидро, Руссо, Мерсье).

«Хромой Бес» имел у современников огромный успех. Через несколько месяцев после выхода книги в свет уже потребовалось второе ее издание. Рассказывают, что из-за последнего экземпляра, остававшегося у книгопродавца, между двумя дворянами произошла дуэль.

Для первых читателей «Хромой Бес» представлял интерес еще и потому, что в этой книге можно было найти немало намеков на события тех лет и узнать кое-кого из современников. Но и позже, когда злободневность ее стала стираться, книга Лесажа не переставала привлекать внимание читателей, — об этом свидетельствует бесконечное количество ее изданий, вышедших за истекшие два с половиной века и продолжающих выходить в наше время.

«Хромой Бес» переведен на языки многих народов. В посвящении Геваре, предпосланном переработанному изданию 1726 года, Лесаж не без удовлетворения отмечает, что его роман переведен и на испанский язык. Таким образом, то, что Лесаж заимствовал в Испании, вернулось на родину как самостоятельное произведение французского писателя.

В России «Хромой Бес» издавался неоднократно; со времени Великой Октябрьской революции предлагаемое читателю издание является третьим. Оно воспроизводит текст, опубликованный издательством A. Lemerre (1876).

Октябрьская ночь окутывала густым мраком славный город Мадрид. Горожане уже разошлись по домам, а на опустевших улицах остались одни только влюбленные, собиравшиеся воспеть свои печали и радости под балконами возлюбленных звуки гитар уже тревожили отцов и ревнивых мужей. Словом, было около полуночи, когда дон Клеофас-Леандро-Перес Самбульо, студент из Алькала {1} 1 Алькала — Алькала-де-Энарес, город в 33 км от Мадрида, где находился знаменитый университет, основанный в начале XVI в. , стремительно выскочил из слухового окошка некоего дома, куда завлек его нескромный сын богини острова Цитеры {2} 2 …нескромный сын богини острова Цитеры. — Амур, сын Венеры; Цитера — аллегорический остров любви в Эгейском море. . Студент пытался сохранить жизнь и честь свою и ускользнуть от трех или четырех наемных убийц, гнавшихся за ним по пятам, чтобы умертвить его или насильно женить на даме, с которой они его застали.

Хотя он был один против них, он храбро защищался и лишь тогда обратился в бегство, когда в схватке у него была выбита шпага. Некоторое время они гнались за ним по крышам, но благодаря темноте ему удалось укрыться от преследования. Беглец направился на свет, замеченный им еще издалека, и, хотя свет этот еле мерцал, он служил ему маяком в этих столь трудных условиях. Не раз рискуя сломать себе шею, дон Клеофас достиг чердака, откуда пробивались лучи света, и влез в окно вне себя от радости, как лоцман, благополучно вводящий в гавань корабль, которому угрожало крушение.