Задавшийся целью составить занимательную книгу для сильных мира сего, Гервазий Тильсберийский объединил в "Императорских досугах" истории о дельфинах, сиренах, заливе Анталия, морском человеке, антиподах и короле Артуре. Гервазий использовал труды своих предшественников: Гонория Августодунского, у которого он заимствовал основную канву описания круга земного, Гиральда Уэльского, чьи истории автор охотно пересказывает в своей книге, историографа бриттов Гальфрида Монмутского и многих других. Книга Гервазия, написанная в 1210–1214 годах, предназначалась для императора Оттона IV и должна была способствовать тому, чтобы пробудить в монархе интерес к знаниям. При всей благочестивости подхода к изучаемым предметам истории, географии, космографии — в занимательности этой книге действительно не откажешь.
Живший в нормандском монастыре хронист Ордерик Виталий (XII век), автор "Церковной истории Англии и Нормандии", сетовал на эпоху, в которую ему выпало жить. Ордерик не пощадил никого, даже тех, кто при жизни казался ему достойным и правоверным. Почти все персонажи, названные по именам, это люди, умершие незадолго перед описываемым событием. Король Херла не исчезает в глубине веков, его образ и имя порождают Арлекина, персонажа буффонады. Тот, о ком было известно исключительно обитателям Уэльса, Англии и Бретани, покоряет воображение всей Европы.
Если тени умерших грешников оставляют следы на земле (как в рассказе о появляющемся из-под земли войске), то почему — и, с точки зрения средневекового человека, это вполне логичный ход рассуждений — Преисподняя и Рай не могут быть материальными, видимыми и достижимыми. Причем до Рая добираются сразу с двух сторон. Святой Брендан плывет в своей кожаной лодке на запад, а Александр Македонский устремляется на восток. В конце концов в XIV веке автор рассказа о странствиях маастрихтского священника Иоанна де Хесе умудряется, исходя из того, что обитаемая земля — круг, увязать друг с другом топографию путешествий ирландского святого и македонского полководца. Мир как бы приобретает целостность.
Предания об ирландских мореплавателях, повстречавших на островах моря Океана предателя Иуду, пророков Еноха и Илию, отшельников, живших еще во времена зарождения христианства, повлияли на материализацию многих образов средневекового сознания. Историю об Иосифе-Картафиле впервые подробно записали на Британских островах, ведь для валлийцев, ирландцев и шотландцев персонажи, живущие со времен Страстей Христовых, не были в диковинку. Скорее всего именно в этом заключается объяснение парадоксального факта история Вечного жида не получила распространения среди кельтских народов.
Владения английских королей, равно как и те территории, которые они с большим или меньшим успехом пытались подчинить, были настоящим тиглем, в котором выплавлялись средневековые предания. Видения, рассказы о путешествиях души на Небеса и в Преисподнюю, распространенные по всей средневековой Европе, указывают на многочисленные параллели в античной и апокрифической литературе, но только на Британских островах появились описания Чистилища. В Чистилище спускается вовсе не душа, а живой человек. И когда мы начинаем искать истоки этого образа, то невозможно обойти вниманием предания о плавании святого Брендана или свите короля Херлы. В них ситуация как бы обратная: живой человек или люди выступают в качестве зрителей, а подвергаемые казням души грешников следуют мимо них, при этом время наказания оказывается ограниченным. Параллельно с этим мы можем наблюдать, как выстраиваются сразу две реальности: если под землю спускается ребенок — перед ним открывается подземная страна, где никогда не светит солнце, если взрослый — путь ему уготован в Чистилище.
Между воображаемым и осязаемым мирами нет как таковой четкой грани. Цезарий Гейстербахский (почил в 1240 году) рассказывает в книге "Диалоги о видениях и чудесах" — сочинении, адресованном в первую очередь послушникам Гейстербахского монастыря, обучением которых занимался Цезарий, — истории о моментальном перемещении людей из одного места в другое. Ему известно как о полетах живых, которым удавалось перенестись в мгновение ока из Иерусалима в Льеж или от гробницы святого Фомы в Германию, так и о странствиях души рыцаря Эверхарда, побывавшей в Риме, Иерусалиме, Сирии, Ломбардии и городах на Рейне. Очевидно, что история странствий души больного рыцаря — это не видение в той форме, к которой привык средневековый читатель. Если бы это было видением, тогда душа Эверхарда должна была, подобно душам клириков святого Колумбана, побывать и в Раю, и в Преисподней, тогда как на долю рыцаря выпали более разнообразные впечатления. Остается абсолютно непонятным — и в этом еще одно проявление характерной для средневекового рассказчика черты: недосказанности, — чего ради старался демон: рыцарь не умирает, жену свою он снова любит, сосед спасен от разбойников… Демон, который пошел в услужение к рыцарю и спас его от смерти, вызывает живое сочувствие у читателей. Очевиден контраст с преданиями Нового времени: Фауст получает возможность совершить аналогичное путешествие, только продав свою душу дьяволу. Но в истории рыцаря Эверхарда, его души и странствовавшего вместе с нею демона об оплате или мотиве не говорится ни слова. В преданиях, пересказанных Цезарием Гейстербахским, вспомогательным средством чудесного перемещения оказывается демон. А в рассказе о Винанде, оставшемся в Иерусалиме на Пасху, всадник, переносящий его назад, к дому, никак не обозначен. С одной стороны, логика подсказывает, что им мог быть святой Иаков, поскольку в дальнейшем Винанд отправится в паломничество в Сантьяго-де-Компастелла, но и противоположная трактовка имеет право на существование. Ведь некий демон, подвизавшийся рассказчиком в доме датского архиепископа, проговорившись, в мгновение ока переносится в Альпы, где встречает двух отправленных в Рим клириков. Другой демон, нанявшийся в слуги рыцарю, успевает за час достичь Аравии, подоить львицу и вернуться назад, доставив львиное молоко, необходимое для излечения супруги своего господина.
Читать дальше