Исландские саги: Сага о Храфнкеле Годи Фрейра[Л/Ф]

Потом он выходит и, увидев Коня Фрейра, с ним заговаривает:

— Скверно, что с тобою так обошлись, питомец. Но дома ты пришел в себя и все мне рассказал. Я отомщу за тебя. Ступай теперь в свой табун.

И тот поскакал вверх по долине к табуну.

Храфнкель лег в тот вечер в постель и проспал ночь. Наутро он велел седлать себе коня и поехал на летовье. Он едет одетый в синее. В руке у него секира и больше никакого оружия.

Эйнар согнал всех найденных овец в загон. Сам он улегся на стенке загона и пересчитывал скот, а женщины доили. Они поздоровались с Храфнкелем. Тот спросил, как дела. Эйнар отвечает: — Было у меня не все ладно: с неделю пропадали тридцать овец, но теперь они нашлись.

Храфнкель говорит, что это не в счет.

— Не случилось ли чего похуже? Не так уж часто пропадали у тебя овцы, как это обычно бывает. Но не ездил ли ты часом вчера на Коне Фрейра? Тот говорит, что не может этого отрицать. Храфнкель отвечает: — Как же ты ездил на коне, для тебя запретном, когда здесь довольно таких, на которых тебе позволено ездить? Я бы, пожалуй, простил тебе вину, если бы не дал обета. Но все же хорошо, что ты признался.

И, веря, что не будет счастья человеку, преступившему клятву, он соскочил с коня, подбежал к Эйнару и зарубил его насмерть.

После этого он едет домой в Главный Двор и рассказывает, что случилось. Затем он отправляет другого человека пасти овец на летовье. А Эйнара велит перенести к склону на запад от ле-товья и ставит на его могиле горку из камней. Она называется Могилой Эйнара и указывает на закат от летовья.

Торбьёрн прослышал у себя на хуторе Холм об убийстве своего сына Эйнара и тяжело воспринял эту весть. Вот садится он на коня и едет в Главный Двор, и требует с Храфнкеля виру за сына. Тот отвечает на это, что случалось ему убивать людей и до Эйнара: — И для тебя не новость, что я никому не платил виры, и людям приходится мириться с этим. И все ж признаю, что это убийство мне и самому кажется едва ли не худшим из всех, что я совершил. Мы с тобою уже давно соседи. Я относился к тебе хорошо, и ты отвечал мне тем же. У нас с Эйнаром не вышло бы никакой размолвки, если бы он не сел на того коня. Но мы часто раскаиваемся в том, что слишком много болтаем, и реже корим себя за то, что сказали меньше, чем следует.

Я хочу теперь показать делом, что считаю этот свой поступок хуже всех, что когда-либо совершал. Я берусь снабжать твое хозяйство молоком в летние месяцы и мясом осенью, и так каждые полгода, пока ты намерен хозяйствовать. Я сниму с тебя заботу о твоих сыновьях и дочерях и обеспечу для них хорошие браки. И если сыщется что-нибудь в моих хранилищах, в чем случится тебе впредь нуждаться, только скажи мне об этом, и ты отныне не будешь испытывать недостатка ни в чем, что тебе нужно. Хозяйствуй, сколько нравится, а как прискучит, приходи сюда. Я стану заботиться о тебе до самой твоей смерти. Помиримся на этом. Не удивлюсь, если многие скажут, что дорого обошелся мне тот человек.

— Я не пойду на это, — ответил Торбьёрн.

— Чего же ты хочешь? — спросил Храфнкель. Тогда Торбьёрн сказал: — Чтобы мы выбрали людей рассудить нас.

Храфнкель отвечает: — Значит, ты равняешь себя со мною? Так мы никогда не помиримся! С этим Торбьёрн уехал. Он поехал вниз по долине и, достигнув Горячего Источника, встретился там с Бьярни, своим братом, и, рассказав ему о случившемся, попросил, чтобы тот принял какое-нибудь участие в этой тяжбе. Бьярни сказал, что не на равных придется им судиться с Храфнкелем: — Хотя бы мы распоряжались и большими деньгами, все равно нельзя нам меряться силою с Храфнкелем. Правду говорят, что тот мудр, кто себя знает. Он обвел вокруг пальца многих, у кого кулаки были покрепче наших. Сдается мне, что ты поступил не по-умному, отказавшись от такого хорошего предложения. Я же не хочу в это ввязываться.

Тут Торбьёрн наговорил своему брату много недобрых слов и сказал, что постыдно так поступать, тем паче в таком важном деле. С этим он уехал, и расстались братья не слишком приветливо.

Он ехал без передышки, пока не спустился ко Двору Игрищ. Постучался в двор, и ему открыли. Торбьёрн спрашивает Сама. Сам радушно встретил родича и пригласил его погостить. Торбьёрн стал отнекиваться. Сам видит, что Торбьёрн невесел, и спрашивает, что такое случилось. Тот рассказал ему про убийство своего сына Эйнара.

— Не велика новость, — сказал Сам, — если Храфнкель кого и убил.

Торбьёрн спрашивает, не согласится ли Сам оказать ему поддержку.