Хуго Гроций - О праве войны и мира

XIV. Под достаточными подкреплениями в соглашениях о сдаче, которая не должна иметь места4, если подобного рода подкрепления прибудут, должно понимать такие, которые устраняют опасность сдачи.

Все, относящееся к выполнению соглашения, не составляет условия

XV. Следует также отметить и то, что если в соглашении предусмотрено что-либо о способе исполнения, то это не вносит условия в договор, как, например, если предусмотрен платеж в определенном месте, которое затем перейдет к другому собственнику.

О заложниках по такого рода соглашениям

XVI. О заложниках нужно иметь в виду то, что нами сказано выше, а именно - что оговорка о них составляет привходящее условие к основной сделке [кн. III, гл. XX, LVIII). Однако можно договориться, чтобы в обязательстве имелась альтернатива: либо будет исполнено что-нибудь, либо последует удержание заложников. Но в случае сомнения должно понимать так, как представляется наиболее естественным, то есть чтобы оговорки о заложниках рассматривались как привходящие условия.

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ XXIII

1 То есть лица с ограниченной правоспособностью, как говорит Гораций о Регуле.

2 "Готский поход" (кн II), о герулах.

3 Сходным образом еще ранее тот же сенат принудил возвратиться к Пирру тех, кого он отпустил под условием (Аппиан, "Извлечения о посольствах", VI)

4 Имеются четыре примера таких соглашении у Прокопия в "Готском походе" (кн. III). Другой пример, касающийся г Лукки, есть у Агафия (кн I). О крепости на Корсике смотри у Бизаррия в "Истории генуэзцев" (кн. X); имеются у него и другие примеры (кн. XVIII), в частности, и в повествовании о войне против мавров. Имеется пример также у Кромера (кн. XI).

Глава XXIV

О МОЛЧАЛИВОМ СОГЛАШЕНИИ ОТНОСИТЕЛЬНО ДОБРОСОВЕСТНОСТИ

I. Каким образом возникает молчаливое соглашение относительно добросовестности?

II. Пример лица, которое стремится поступить под покровительство народа или царя.

III. О том, кто добивается переговоров или же дает на них согласие.

IV. Соответствующему лицу никто не мешает продвинуть свое дело, лишь бы это было не в ущерб другой стороне.

V. О молчаливых условных знаках, имеющих то или иное значение в силу обыкновения.

VI. О молчаливом одобрении обещания.

VII. В каких случаях молчаливо отменяется наказание?

Каким образом возникает молчаливое соглашение относительно добросовестности?

I. Хорошо сказано Яволеном, что о некоторых вещах молчаливо достигается договоренность (еа lege, D. locati); это практикуется в публичных, в частных и в смешанных соглашениях.

Дело в том, что взаимное согласие, любым способом выраженное и принятое, имеет силу переносить право. Знаки же, выражающие согласие, как мы уже не раз указывали (кн. II, гл IV, IV; кн. III, гл. II [I], VIII), не ограничиваются только словами и буквами, но бывают и иными. Определенные знаки присущи по природе сделке.

Пример лица, которое стремится поступить под покровительство народа или царя

II. Примером может служить тот, кто, прибыв от неприятеля или от чужеземцев, вручает себя покровительству другого народа или государя. Ибо здесь не приходится сомневаться в том, что такое лицо молчаливо принимает на себя обязательство не совершать ничего против того государства, где оно ищет убежища.

Поэтому не должно следовать тем, кто считает свободным от вины поступок Зопира; ведь его верность своему царю не извиняет его вероломства в отношении тех, к кому он бежал. То же нужно сказать и о Сексте, сыне Тарнвиния, который скрылся к габиям (Ливии, кн. I). О Синоне Виргилий ("Энеида", II) пишет:

Ты же пойми вероломство данаев и все преступленья

Во едином познай.

О том, кто добивается переговоров или же дает на них согласие

III. Сходным образом и тот, кто добивается встречи для переговоров, или тот, кто допускает их, молчаливо обязуются ; не причинять ущерба другой стороне1. Людей, которые нападают на неприятеля под прикрытием переговоров, Ливии объявляет нарушителями права народов (кн. XXXVIII). Он добавляет при этом, что добросовестность переговоров была вероломно попрана, когда Кн. Домиций заковал в цепи Битуита, царя арвернов, заманив его к себе под предлогом переговоров и обещав ему гостеприимство. Домиций заслужил следующее осуждение Валерия Максима: "К вероломству его побудило чрезмерное честолюбие" (кн. IX, гл. 6).

Поэтому вызывает удивление то, что автор восьмой книги записок Цезаря "Галльская война" - будь то Гирций или Оппий, - сообщая о подобном же деянии Т. Лабиена, замечает: "Он полагал, что неверность его (то есть Комия) можно было покарать безо всякого вероломства"; если только это суждение не принадлежит скорее Лабиену, чем автору.