Хуайнаньцзы (Философы из Хуайнани)

Авторы "Хуайнаньцзы" отдают немалую дань этой эстетике и этой скорби по утрате прежних ценностей, но сами они не только не склонны от них отступать, но, наоборот, предпринимают попытку их укрепления в качестве фундамента для будущего. Это и выглядит как "подведение итогов". Философы пользуются всем доставшимся им наследием, свободно черпая из него "формы и смыслы" и, может быть незаметно для себя, его ревизуя. Человек империи не чувствует себя связанным родством с какой-либо одной определенной школой, он выбирает то, что считает для себя приемлемым,- на страницах памятника мы не раз встречаем критику узких ученых, скованных одним каким-то учением, с которыми бесполезно говорить о главном-о "совершенном дао". Свою теорию государственного управления авторы "Хуайнаньцзы" строили в большой мере опираясь на легизм [7] Одним из основоположников легизма был Шан Ян (390-338 до н. э.). Как пишет Л. С. Переломов, "учение Шан Яна было направлено главным образом на абсолютизацию царской власти и создание мощного государства способного поглотить своих соседей". См. Книга правителя области Шан (Шан цзюнь шу) / Пер., вступит. ст. и коммент Л. С. Переломова. М., 1968. С. 68. . Признавая главенство закона и равенство перед ним всех, они смягчали его жесткость конфуцианским милосердием, не абстрактным, а оправданным обстоятельствами. Несмотря на спорадические антиконфуцианские выпады, естественные в даосском контексте, наши философы выстраивают схему отношений внутри социума по конфуцианской модели. Используют они также положения и других школ.

Опора на предшествующее философское наследие нисколько не мешала сделать преимущественный выбор в пользу даосизма. Это не было вопросом субъективных пристрастий, но объяснялось сутью самого даосизма, представлявшего собой широкое учение, обнимавшее все стороны бытия, в отличие, например, от конфуцианства, ограничивавшегося этико-политическими проблемами. Даосы не были связаны и общинным сознанием, наоборот, они разрывали эти связи. Теперь, в эпоху империи, когда должен был выработаться куда более широкий, чем раньше, взгляд на мир, даосизм более, чем какое-либо другое учение, мог отвечать нуждам времени. Кроме того, его диалектика, если можно воспользоваться этим термином, была как нельзя кстати. В "Хуайнаньцзы" намеренно обнажаются противоречия, сталкиваются противоположности, но пафос состоит в раскрытии основ их взаимодействия, ведущего к созиданию, а не разрушению Целого.

Темы новых отношений с реальным миром присутствуют внутри традиционного дискурса и формально, и содержательно. Они еще только обсуждаются, и на протяжении всего текста мы становимся свидетелями постепенного продвижения к приемлемым решениям. Постепенно изменяются и формы. Основой служат привычная ораторская речь, комментарий и старый принцип описания целого через перечисление его частей. Но как путем "разъяснения" (главы "Хуайнаньцзы" называются словом сюнь -"разъяснение ради поучения" [8] См. Шо вэнь цзе цзы (Толковый словарь) Шанхай, 1936. С. 95. ) видоизменяются старые понятия и представления, так же точно преображаются и старые формы, в них раскрываются новые возможности для вмещения в себя расширившегося материала. Ведущим мировоззренческим принципом становится принцип сочетаемости, основанный на законе всеобщей соотнесенности вещей в природе ( ли ). Ведущим формальным принципом становится принцип уместности ( и , бянь , ши), всякому содержанию должна соответствовать своя форма.

В тексте памятника в целом исследователи усматривают множество противоречий, которые объясняются и разным авторством отдельных глав, и формой свободной устной дискуссии, только облеченной в письменную форму наставлений, и спонтанностью выбора аргументов и иллюстраций к ним и пр. Но главный их источник-противоречие, заключенное в душе самого коллективного автора, "героя того времени". Порой оно кажется "автору" неразрешимым, и тогда вступают в свои права поэзия и чувство, что и придает отдельным частям текста высокохудожественный характер (сравнение "Хуайнаньцзы" со столь ценимыми в то время придворными одами фу стало общим местом).

С одной стороны, в "Хуайнаньцзы" присутствует непоколебимая вера в совершенство мирового порядка, в единство правящих в нем законов, в то, что если им следовать, то обретешь счастье. Здесь нет еще никакого отличия от общедаосских представлений, разве только немного обращают на себя внимание больший акцент на "внутреннюю" чистоту и душевный покой. С другой стороны, авторы ясно сознают непостижимость высшего мира, а потому возникают призывы ориентироваться на ближний мир. Прежний даосизм, как и вообще классическая философия, рассматривал человека достаточно абстрактно. В "Хуайнаньцзы" мы встречаемся с человеком, который говорит от своего имени, даже не от имени "я" Чжуанцзы (369?-286?), пытавшегося отделить "я" от "не-я", а от имени "я"-субъекта и объекта действия. Поэтому и сам мир, и отношение к нему здесь иное-не только умозрительное, но в значительной мере чувственное и, как ни странно это может прозвучать, практическое.