Цюй Юань - Стихотворения

Главный правитель Цзы-лань, услышав, что так говорят, пришел в ярость и предоставил верховному вельможе очернить и умалить Цюй Юаня перед князем Цин Сяном. Цин Сян разгневался и выгнал его. Цюй Юань пришел к берегу Цзяна *, с распущенными в беспорядке волосами гулял и горестно пел на берегу затона. Лицо его было страдальчески изможденное, весь иссох он, скелет-скелетом. Отец-рыбак увидел его и спросил: "Ты не тот ли сановник, что заведовал здесь тремя родовыми княжескими уделами? Почему это ты вдруг дошел до такой жизни?" Цюй Юань отвечал: "Весь мир стал грязен и мутен, а я в нем один лишь чист. Все люди толпы опьянели, а я среди них трезв один. Вот почему я и прогнан". Отец-рыбак говорил: "Скажу тебе, что совершенный человек - он не грязнится и не портится от прочих. А между тем умеет он со всею жизнью вместе быть, идти туда или сюда. Если весь мир стал грязен и мутен, то почему ты не поплыл вслед за течением его и не вознесся на его волне? Если все люди толпы опьянели, почему б не дожрать ту барду, что осталась, не допить ту гущу вина? Зачем, на груди лелея топаз, в руке зажимая опал, себя отдавать в жертву изгнания?" Сказал Цюй Юань: "Я слышал такое: тот, кто только что вымыл себе лицо, непременно отщелкает шапку от пыли; а тот, кто купался в воде, сейчас же он платье свое отряхнет. А кто же еще из людей сумеет, оставшись весь чистеньким чист, терпеть от других липкую, жидкую грязь? Уж лучше, пожалуй, направиться мне к идущему вечно потоку, себя схоронить в животах там в Цзяне живущих рыб. И как бы я мог, с белизною сверкающе чистой, позволить себе замараться грязью мирской?"

И сочинил он поэму "В тоске по речному песку" {В "Исторических записках" Сыма Цяня после этих слов следует текст поэмы Цюй Юаня. (См. с. 81-84 наст. изд. - Прим. ред.)}. Затем он засунул за пазуху камень и бросился в воды Мило *, где и умер. После смерти Цюй Юаня в Чу жили Сун Юй, Тан Лэ, Цзин Ча и другие последователи его. Все они были увлеченные поэты и особенно прославились своими одами. Но все они имеют своим родоначальником свободно изливающийся стиль Цюй Юаня. Никто из них уже не рисковал открыто князю возражать. После Цюй Юаня Чу часть за частью все больше терял свою территорию, пока через несколько десятков лет не был окончательно Цинем уничтожен. Через сто с чем-то лет после гибели Цюй Юаня в реке Мило при Хань * жил ученый Цзя *. Он служил в Чанша * главным наставником у тамошнего князя. Он побывал на реке Сян * и бросил в нее свою рукопись, в которой оплакал Цюй Юаня.

Я прежде был приближен к трону {1},

Теперь изгнанье - жребий мой.

Здесь Цюй Юань свой путь преславный

Окончил в глубине речной.

Тебе, река Сяншуй, вверяю

Мой горестный, мой гневный стих.

Мудрец попал в коварства сети

И умер, задохнувшись в них.

Увы! Увы! О том я плачу,

Кто радостных не знал часов.

Нет феникса и чудо-птицы,

И все под властью хищных сов.

Увы, глупец прославлен ныне,

Бесчестный властью наделен,

Вступивший в бой со злом и ложью

Мудрец на гибель обречен.

Бо И {2} корыстным называют,

Убийцу Дао То {2} - святым,

Свинцовый нож считают острым,

А дивный меч Мосе {3} - тупым.

Вотще погиб учитель мудрый,

Как не грустить, не плакать мне?

Нет больше золотых сосудов,

А глина грубая в цене.

Волов впрягают в колесницы,

Осел опередил коней,

Породистый скакун уныло

В повозке тащит груз камней.

Уборов иньских шелк не в моде,

Он в обуви подстилкой стал.

О Цюй Юане я горюю, -

Он в жизни это испытал.

Я говорю:

Нет княжества его, и он меня не знает,

Но я о нем грущу, я скорбью угнетен.

Крылами легкими взмахнув, умчался феникс,

И, устремляясь ввысь, все уменьшался он.

Чтобы себя сберечь, он прячется в глубинах

На дне с драконами, под влагой быстрых рек,

Чтоб стать невидимым, он стер свое сиянье,

Но с мелкотой речной не будет знаться ввек.

Все почитать должны мудрейших добродетель,

От мира грязного таиться нужно нам.

Тот вороной скакун, который терпит путы

И уши опустил, - подобен жалким псам!

И все же Цюй Юань виновен в том, что медлил

Расстаться с князем Чу, от козней злых уйти, -

Покинуть бы ему любимую столицу

И, странником бродя, иной приют найти.

С высот заоблачных могучий феникс, видя

Всех добродетельных, слетает им помочь,

Но если зло и ложь скрывает добродетель,

Он вновь взмывает ввысь и улетает прочь.

Известно это всем: в запрудах мелководных

Большие осетры не могут долго жить,