Array Древневосточная литература - Тысяча и одна ночь. Том III

«Тот, кто убил твою дочь, – черный раб из рабов Омара ибн ан-Нумана», – сказала она и рассказала, что сделал царь Омар ибн ан-Нуман с его дочерью.

И когда царь Хардуб услышал это, мир стал черен перед лицом его, и он горько заплакал, а потом он велел подать носилки и понес на них свою дочь и отправился в Кайсарию, и ее внесли во дворец.

А затем царь Хардуб вошел к своей матери Зат-ад-Давахи и сказал ей: «Так-то поступают мусульмане с моей дочерью! Царь Омар ибн ан-Нуман берет ее невинность силой, а после того ее убивает черный раб из его рабов! Клянусь Мессией, мы непременно должны отомстить ему за мою дочь, и я сниму позор с моей чести, а не то я убью себя своей рукой».

И он горько заплакал, а его мать Зат-ад-Давахи сказала ему: «Никто не убил твою дочь, кроме Марджаны. Она втайне ее ненавидела. Не печалься о том, чтобы нам отомстить за нее. Клянусь мессией, я не отступлюсь от царя Омара ибн ан-Нумана, прежде чем не убью его и его детей. И поистине, я сделаю с ним дело, на которое бессильны хитрецы и храбрые. О нем будут рассказывать рассказчики во всех концах и во всех местах! Но тебе должно следовать моему приказу во всем, что я тебе скажу, ибо тот, кто твердо решился, достигнет того, чего хочет». И царь ответил: «Клянусь мессией, я никогда не буду перечить тебе в том, что ты скажешь!» И она сказала: «Приведи ко мне невольниц высокогрудых, невинных и приведи мне мудрецов нашего времени! И пусть они учат их мудрости и вежеству с царями и уменью вести беседу стихами, и говорят с ними о премудростях и наставлениях. И мудрецы должны быть мусульманами, чтобы передать им рассказы о древних арабах и истории халифов и повести о прежних владыках ислама. И если мы проведем за этим четыре года, мы наверное достигнем желаемого. Продли же терпенье и подожди, – ведь говорит кто-то из арабов: «Отомстить спустя сорок лет – не долго». А мы, когда обучим этих девушек, достигнем от нашего врага чего захотим, ибо он предается любви, и невольниц у него триста шестьдесят шесть, к которым прибавилась сотня твоих лучших девушек, что были с покойницей, твоей дочерью. И когда невольницы обучатся тому, о чем я тебе говорила, я возьму их с собой и уеду с ними».

И царь Хардуб, услышав слова своей матери Зат-ад-Давахи, обрадовался, встал и поцеловал ее в голову, а потом он в ту же минуту послал путешественников и посланцев в отдаленные страны, чтобы привести к нему мусульманских мудрецов. И они последовали его приказу и приехали в далекие страны, и привезли ему мудрецов и ученых, которых он требовал. И когда мудрецы предстали перед Хардубом, он оказал им крайнее уважение и одарил их почетными платьями и назначил им выдачи и жалованье и обещал им большие деньги, когда они обучат девушек. И затем он привел к ним девушек…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала пятьдесят третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда ученые и мудрецы явились к царю Хардубу, он оказал им великий почет и, приведя к ним девушек, приказал обучить их мудрости и вежеству и они последовали его приказу.

Бот что было с царем Хардубом. Что же касается царя Омара ибн ан-Нумана, то, вернувшись с охоты и ловли и войдя во дворец, он стал искать царевну Абризу, но не нашел ее, и никто не рассказал ему о ней и не осведомил его о том, что было. И ему стало от этого тяжело, и он воскликнул: «Как может быть, чтобы девушка вышла из дворца и никто о ней не знал бы! Если таковы дела в моем царстве, то пользы от него нет, и нет в нем устроителя. И я не выйду снова на охоту и ловлю, пока не пошлю людей к воротам, чтобы охранять их!» И его печаль усилилась, и грудь у него стеснилась из-за разлуки с царевной Абризой.

И пока все это было с ним, сын его Шарр-Кан прибыл из путешествия, и отец осведомил его о случившемся и рассказал ему, что Абриза убежала, когда он был на охоте и ловле. И Шарр-Кан огорчился великим огорчением. А затем царь стал каждый день наведываться к своим детям и оказывать им благоволение. И призвал мудрецов и ученых, чтобы они обучали его детей, и назначил им выдачи. И когда Шарр-Кан увидел это, он пришел в великий гнев и позавидовал брату и сестре, так что следы гнева показались на лице его, и он непрестанно болел из-за этого. И в один день из дней отец сказал ему: «Что это, я вижу, ты становишься все слабее телом и желтее лицом?» И Шарр-Кан отвечал ему: «О батюшка, всякий раз, как я вижу, что ты приближаешь к себе моего брата и сестру и оказываешь им милости, меня охватывает зависть, и я боюсь, что зависть моя увеличится и я убью их, а ты убьешь меня, когда я убью их. И болезнь моего тела и изменение цвета лица из-за этого. Я хочу от твоей милости, чтобы ты дал мне крепость вдали от других крепостей, где я и провел бы остаток моей жизни. Ведь говорит сказавший поговорку: «Быть вдали от любимого лучше мне и прекраснее; не видит око – не грустит сердце». И он опустил голову к земле.