Array Древневосточная литература - Тысяча и одна ночь. Том III

И девушка пошла, и Шарр-Кан за ней следом, и он посмотрел на спину девушки и видал ее ягодицы, которые бились друг о друга, как волны в содрогающемся море, и произнес такие стихи:

И они шли, не останавливаясь, пока не достигли сводчатых ворот, своды которых были из мрамора, и девушка открыла ворота и вошла, и Шарр-Кан с нею, и они пошли по длинному проходу, со сводчатым потолком в виде десяти арок, и под каждой аркой был светильник из хрусталя, горевший, как луч огня. И невольницы встретили девушку в конце прохода с благовонными свечами, и на головах их были повязки, вышитые драгоценными камнями всевозможных родов. И она пошла, предшествуемая невольницами, а Шарр-Кан шел сзади, пока они не достигли монастыря, и Шарр-Кан увидел, что в этом монастыре кругом стоят ложа, одно против другого, и над ними опущены занавеси, окаймленные золотым шитьем, а пол монастыря выстлан пестрым мрамором разных сортов, и посредине его водоем с водою, в котором двадцать четыре золотых фонтана, и из них бьет вода, подобная серебру.

А на возвышении Шарр-Кан увидел ложе, устланное царским шелком, и девушка сказала ему: «Взойди, о мой владыка, на это ложе».

И Шарр-Кан взошел на ложе, а девушка удалилась и некоторое время отсутствовала, и Шарр-Кан спросил о ней кого-то из слуг, и ему сказали: «Она ушла в свою опочивальню, а мы будем прислуживать тебе, как она нам велела». Потом они подали ему диковинные кушанья, и он ел, пока не насытился, а после этого ему принесли золотой таз и кувшин из серебра, и он помыл руки, а душа его была с его войском, так как он не знал, что случилось с ним после него, и ему вспомнилось также, что он забыл наставления своего отца. И он находился в неведении и раскаивался в том, что сделал, пока не взошла заря и не явился день. И тогда он стал вздыхать и печалиться о своих поступках и погрузился в море дум, и произнес:

И когда он окончил свои стихи, вдруг показалось большое шествие. Посмотрев, он увидал больше чем двадцать невольниц, подобных месяцам, окружавших ту девушку, а она среди них была как луна меж звезд. И они заслоняли эту девушку, на которой была царская парча, а стан ее был повязан затканным поясом, шитым разными драгоценными камнями, и этот пояс сжимал ее бока, и выставлял ее ягодицы, так что они были подобны холму из хрусталя под веткой из серебра, а груди ее походили на пару плодов граната. И когда Шарр-Кан увидал это, его ум едва не улетел от радости, и забыл он свое войско и своего везиря. И он всмотрелся в ее голову, и увидал на ней сетку из жемчужин, перемежающихся с разными драгоценными камнями, и невольницы справа и слева от нее принимали ее полы, а она кичливо покачивалась. И тут Шарр-Кан вскочил на ноги, увидя ее красоту и прелесть, и закричал: «Берегись, берегись этого пояса!» А затем он произнес такие стихи:

И девушка долгое время смотрела на него, и вновь и вновь на него взглядывала, пока не удостоверилась, кто он, и не узнала его, и тогда она сказала, после того как подошла к нему: «Это место озарено и освящено тобой, о Шарр-Кан! Какова была твоя ночь, о богатырь, после того, как мы ушли и оставили тебя? Ложь для царей недостаток и порок, в особенности для царей великих, – продолжала она. – Ты Шарр-Кан, сын царя Омара ибн ан-Нумана, не скрывай же твоей тайны и твоего положения и не заставляй меня после этого ничего слушать, кроме правды, ибо ложь порождает ненависть и вражду. Стрела судьбы пронзила тебя, и тебе надлежит покориться и быть довольным».

И когда она сказала это, Шарр-Кан не мог отрицать и подтвердил правдивость ее слов и сказал: «Я Шарр-Кан, сын Омара ибн ан-Нумана, которого подвергла пытке судьба и закинула в это место; делай же теперь что хочешь».