Автор неизвестен Древневосточная литература - Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»

Домашние его спешно собрались, и ныне, когда наступил час разлуки, скорбели о нём, тосковали и плакали так, что даже вчуже смотреть было горько, и люди, не знавшие его, орошали слезой рукава.

Когда все пребывали в печали, на ясном небе с западной стороны начали громоздиться лиловые облака и заполонили всё небо, зазвучала музыка, разлилось несказанное благоухание и пошёл дождь из лепестков. Что за чудо! Сюда снизошли Три почитаемых [94] См. сноску № 44. и двадцать пять бодхисаттв, а за ними — озарённый сиянием сонм праведников. Удивительное, чудесное знамение! Не было таких, кто не восхитился бы:

— Несомненно, Синъуэмон возродится на Западе, в бесчисленных мирах Вечной радости, и воссядет в цветке лотоса на верхнем из Девяти миров Чистой земли! Это так же ясно видно, как собственную ладонь!

И старики, что дожили до преклонных лет, и юнцы, не знающие жизни, — все с благоговением взирали на небо и падали ниц, всем казалось, что умереть сейчас — наилучший удел!

В этот миг старший сын Синъуэмона приник к коленям отца и, роняя слёзы на рукава, сказал, указывая пальцем на знамение:

— Взгляни на это! Можешь быть уверен в будущей жизни, возродись буддой в Чистой земле!

Тогда Тикамаса Синъуэмон враз открыл глаза и бросил грозный взгляд на сына:

— Да разве забудет рождённый в доме всадников и лучников искусство лука и стрел, хоть даже и воссядет в лотосе в Изобильном краю, в Чистых пределах?! Живо неси мне из моего кабинета мой лакированный лук, оплетённый глицинией, и стрелы к нему!

Не было таких, кто не поразился бы, услышав такое. «В чём же дело?» — гадали они, и увидели, как Тикамаса изготовил лук — сколько людей нужно, чтоб натянуть на него тетиву, неведомо, но видно, что лук не слабый, — наложил стрелу, натянул до наконечника, быстро выбрал цель и спустил тетиву. Стрела без промаха вошла точно в грудь и пронзила насквозь среднего из Трёх почитаемых, испускающего сияние будду Амиду. В тот же миг и лиловые облака, и те, кого принимали за сонм праведников, — всё исчезло без следа. Люди удивлялись: «Что же это было?» — а была это проделка жившего там старого барсука, насылавшего наваждения. Воистину, редко такое бывает!

Тикамаса наложил стрелу, быстро выбрал цель и спустил тетиву. Стрела без промаха пронзила насквозь испускающего сияние будду Амида. В тот же миг всё исчезло без следа. Это была проделка жившего там старого барсука, насылавшего наваждения.

Перед смертью Синъуэмон сложил стихи:

Так сложив, он встретил свой смертный час. Удивительно, что он не только постиг пустоту всех вещей до самых глубин, избавился от наваждений, что насылают духи, и вошёл во врата смерти, но и пробуждал живых ото сна, в котором они пребывают, — редко кто из мирян на это способен!

После этого Иккю попросили прочитать посмертное наставление. Иккю сказал:

— Для Синъуэмона нужно прочесть что-нибудь необычное! — и приступил к приготовлениям. Когда же тело Синъуэмона положили в гроб и принесли, Иккю вышел и постучал по гробу. Мертвец отозвался и громким голосом прочитал стихи, обращаясь к Иккю. До сих пор передают люди: «Этот Синъуэмон — не простой человек!» В тех стихах говорилось:

Так он сказал громким голосом. И он ещё не договорил, а Иккю уже сложил ответную песню:

Так ответил Иккю, и Синъуэмон, должно быть, подумал: «И верно!» — и больше уж голос не подавал. Все люди, услышав это, говорили:

— Воистину, он не человек, а будда или бодхисаттва, на время принявший человеческий облик! «Пришёл в этот мир в одиночестве, сам и ушёл» — этим он хотел сказать, что он не приходил и не уходил. Как чудесно! — Не было таких, кто это видел и слышал и не потирал в молитве свои испачканные руки и не почтил бы его.