Эпосы, легенды и сказания - Махабхарата

И царь, сострадая, сказал тонкостанной
Царевне своей, женихам нежеланной:

«О дочь моя, время приспело для брака, –
Никто тебя замуж не просит, однако.

Сама поищи себе мужа: коль будет
Он равен тебе, нас никто не осудит.

Но знай, что отца осуждают законы,
Коль мужу не отдал он дочь свою в жены,

И муж осуждаем, жену разлюбивший,
И сын, овдовевшую мать позабывший.

Поэтому мужа найти поспеши ты,
Не то от богов мне не будет защиты».

Немного смутясь, но не зная тревоги,
Она поклонилась родителю в ноги,

С душою разумной, для блага открытой,
Отправилась в путь с надлежащею свитой,

Отправилась на золотой колеснице,
А царь и вельможи остались в столице.

Отправилась в чащи лесные, густые,
Туда, где отшельники жили седые,

Во многих священных местах побывала,
Наставникам-старцам дары раздавала.

Царь мадров сидел средь своих приближенных,
С ним – Нáрада, сведущий в древних законах.

Царевна из дальних приехала странствий,
Предстала пред ними в блестящем убранстве,

Склонилась к ногам и отца и святого.
Властитель услышал от Нарады слово:

«Откуда вернулась царевна в столицу?
И замуж зачем ты не отдал девицу?»

А царь: «Потому-то, стремясь к этой цели,
Свою Савитри я отправил отселе.

Сейчас от нее мы узнаем: нашла ли
Супруга, в лесные отправившись дали?

Начни свою повесть, о дочь дорогая», –
Сказал властелин, Савитри ободряя.

И та, будто бога услышала, – сразу,
Отцу подчинясь, приступила к рассказу:

«Есть шалвов страна. Добрый, кроткий, всеправый,
Дьюмáтсена был властелином державы.

Когда он ослеп, стал он жертвой коварства,
И отнял сосед у несчастного царство.

С женою и с сыном-младенцем, незрячий,
Он в лес удалился, лишившись удачи.

Подвижником стал он в лесной глухомани,
Отрекся от низменных, жалких желаний.

А сын его, в царской рожденный столице,
Но ставший товарищем зверю и птице,

Сатья́ван, в скитаниях найденный мною,
Есть тот, кому стать я желаю женою».

«Беда! – вскрикнул Нарада. – Тяжкое горе
На эту царевну обрушится вскоре!

Царевич, от праведных, чистых рожденный,
Правдивой и доброй душой наделенный,

Правдивым – Сатьяваном – прозванный с детства, –
Слыхал я, – коней полюбил с малолетства.

Гривастых лошадок лепил он из глины,
Конями свои украшал он картины,

За это прозвали царевича с лаской:
Читрáшва – «Скакун, Нарисованный Краской».

«А ныне, – спросил мудреца Ашвапати, –
Вкушает ли отпрыск слепца благодати?

И есть ли в нем кротость, и ум, и отвага?»
Ответствовал Нарада, ищущий блага:

«Как солнце, он светел, как Индра, бесстрашен,
Как наша земля, он терпеньем украшен».

А царь: «Но красив ли душой и обличьем?
Насколько он щедр? И велик ли величьем?»

Ответил мудрец: «Благороден, беззлобен,
Он щедростью лишь Рантидéве подобен,

Красив он, как месяц, как братья Ашвины, –
Дневной и вечерней зари властелины.

Он стоек и сдержан, он смел и послушен,
Он скромен, и доблестен, и прямодушен».

А царь: «Коль таков он, душою высокий,
Какие же в нем притаились пороки?»

«Один лишь порок в этом царственном сыне:
Умрет через год, начиная отныне».

Услышав ответ мудреца, Ашвапати
Сказал: «Савитри, не горюй об утрате.

Другого найди себе в мире широком:
Бессильны достоинства рядом с пороком.

К чему тебе муж, что погибнет до срока?
Беги от несчастья, беги от порока!»

В ответ – Савитри: «Это ведает каждый, –
Три дела свершаются в мире однажды:

Замужество, смерть, обещание дара…
Умрет ли он юный, умрет ли он старый,

В нем много ли блага иль больше дурного, –
Его избрала, не хочу я иного!

Что сердце решило – то вылилось в слово,
А слову – решение сердца основа».