Эпосы, легенды и сказания - Самак-айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака

После того как оба войска построились, из середины полков

Газаль-малека выехал на поле Катран. Проскакал он по полю, грозно крича и выхваляясь, оружием потрясая, выпады совершая, подъехал к передовому отряду Хоршид-шаха и воскликнул:

– О Фаррох-руз, что же ты медлишь? Твой соперник на поле брани. Коли держишь ты свое слово, выходи силами помериться!

Услышал его Фаррох-руз, спешился, подпругу подтянул, ремни затянул, вскочил в седло и выехал на мейдан. С боевым кличем подскакал он к Катрану и закричал на него страшным голосом:

– К чему все это самохвальство и показное рвение?! Что за охота прославлять собственную силу?! Ты полагаешь, что постиг ратное искусство и воинскую доблесть? Так покажи, на что ты способен, похвальбу же оставь!

Схватились они за копья, бросились друг на друга и бились упорно, пока не сломались копья в их руках, но ни один не одержал победы. Отшвырнули они обломки копий, хлопнули в ладоши, вытащили арабские мечи из ножен и подняли над головой щиты. Подобно могучим кузнецам, колотящим по наковальне, разили они мечами друг друга, пока от мечей не остались одни рукоятки, а от щитов – обломки. Но ни один из них не добился победы.

Ослабили они поводья коней, малость передохнули, а потом взялись за свои крылатые, украшенные слоновой костью хорез-мийские луки, вынули из колчанов тополевые стрелы и выехали на поле. Долго стреляли друг в друга, пока луки не сломались и стрелы не вышли, но победа не досталась никому. А солнце уж дошло до вершины небес, и миром завладела жара, а гравий накалился. Вышли с обеих сторон старшины и развели бойцов, так как рвение их цссякло. Тотчас забили отбой, и оба войска повернули вспять и отправились отдыхать. По обе стороны обсуждали доблесть Катрана и Фаррох-руза, пока не наступила ночь. А тогда выставили караулы.

Сочинитель этой истории и рассказчик событий повествует, что, когда Катран, и Катур, и Сейлем, и Мехран-везир выбрались на свободу и их увезли из ущелья Бограи, Хоршид-шах послал письмо шаху Фагфуру, а в том письме написал: «О шах, здесь у нас бог весть что творится, а Мехран-везир, которого ты отправил нам в помощь, предал нас, и все эти невзгоды из-за него. Он по дороге призвал войско Мачина, чтобы они захватили все имущество и уничтожили отряд. Но господь просветил нас на этот счет и помог нам их одолеть и захватить Катура, Сейлема и Мехран-везира. Хоть неприятель успел истребить много народу из числа тех, что ты послал, но и мы еще больше врагов положили и захватили немало добра. Кроме тех, что полегли на поле битвы, мы взяли много пленных и всех их казнили. Когда очередь дошла до Катура и Сейлема, выяснилось все про измену Мехран-везира, обнаружились его письма и записки. Тогда мы отправили пленников в ущелье Бограи, но оттуда их похитили – такова была божья воля. А теперь хорошо бы нам прислать подкрепление – ведь к неприятелю каждый день прибывают новые силы из Мачина. Хоть мы ничего не боимся и не страшимся, но дух войска неустойчив».

Когда письмо дошло до Фагфур-шаха, тот его прочел, смысл уразумел, и деяния Мехран-везира вышли наружу. Фагфур себе сказал: «Чуяло мое сердце, что Мехран-везир непутевые речи ведет, да я это про себя держал, вот и сам с толку сбился! Конечно, весь беспорядок, всю смуту этот негодяй посеял, и пошла вражда между Чином и Мачином. А придумал он все это в тот день, когда сына своего на мейдан выслал против Хоршид-шаха, вот он и устроил все эти козни. Самак-айяр его насквозь видел. Ишь как Мехран добивался, чтобы я Хоршид-шаха казнил! Хорошо хоть тут я его не послушался. Я-то пытался царевича погубить, да господь его спас, от наших рук уберег: я злоумышлял против него, а судьба была ему другом, и бог дал ему шахскую власть. Теперь мне одно остается: самому вместе с войском идти и прощения просить, а потом врагов отразить, так как дела пошли из рук вон плохо».

Вызвал он тотчас писца, объяснил дело и приказал разослать грамоты по всей стране, спешно собрать войско. Поскакали гонцы во все концы, и вот уже идет к Чину пахлаван Кавард из города Тирвард, ведет пять тысяч отборных воинов, а из города Араман с десятью тысячами лихих всадников Азерджуш торопится, а из области Дор с семью тысячами войска Арманман выступает.

Фагфур распахнул казну, все прибывшие войска – а собралось их сорок пять тысяч – ласково принял и одарил, выдал всем снаряжение и вооружение, приготовил несколько вьюков золота и серебра да обоз в триста вьюков со всякой всячиной, а для Хоршид-шаха заказал шатер из красного атласа, на шелковых шнурах, на двадцати четырех колышках с каждой стороны. Назначили они день, когда из города выступать, как вдруг слышат: бьют у городских ворот барабаны военные, литавры и трубы гремят так, что Фагфур задрожал на своем троне, побледнел весь от страха, а весь город в смятение пришел.