Эпосы, легенды и сказания - Самак-айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака

– О царевич, мы ведь не в гости пришли! Нас послал повелитель мира Фагфур, мол, пусть царевич изволит прибыть во дворец – мы его ждем-дожидаемся. А уж в шахском дворце пируйте, как вашей душе угодно.

Фаррох-руз приказал принести почетное платье для Мехран-везира и знатных хаджибов, одарил всех, а сам нарядился в царские одежды, сел на коня и направился к городу, а Хоршид-шах – за ним. Всю дорогу до города их нисаром осыпали. Подъехали они к городским воротам – Мехран-везир, за ним Фаррох-руз, ворота отворили, и открылся город, весь разукрашенный, на башнях певицы сидят, песни распевают. Двинулись царевичи к шахскому замку. Смотрят по сторонам, видят, палаты понаставлены высокие да величавые, лавки кругом богатые, дорога египетскими циновками устлана, невольники в ряд выстроены. Тут подошли хаджибы в златоверхих шапках, взяли Фаррох-руза под руки, помогли с коня сойти, привратники золотые запоры отомкнули, прислужники занавес дверной подняли. Фаррох-руз миновал первый занавес, оказался перед вторым. Подождал, пока его открыли, двинулся к третьему, прошли его, очутились перед четвертым, перешли за пятый, шестой увидали, тут занавес вверх взвился.

Посмотрел Фаррох-руз, а перед ним тронный зал, словно для Джамшида [13]построен: четыреста шагов в длину, четыреста в ширину, из четырехцветных кирпичей сложен, мрамором и изразцами бирюзовыми облицован, а посреди – бассейн с фонтаном. В бассейне рыбки из золота и серебра, внутри полые, плавают, а напротив тахт стоит из тикового дерева и слоновой кости, черного дерева и сандала. Сидит на тахте шах Фагфур, опершись на четыре подушки, с короной на челе, а по правую руку от него – золотые и серебряные табуреты. Луноликие невольники в атласных одеждах, в шапочках, шелком шитых, в два ряда стоят, а чавуши [14]и чтецы Корана, хлопая хлыстом по голенищам и восславляя бога, подходят к тахту, возносят хвалу шаху Фагфуру и рассаживаются на подушках вокруг тех табуретов.

Фаррох-руз сел на золотой табурет. Шах Фагфур оглядел его красоту и стать, видит, перед ним молодой витязь, складный да ладный. А везир с богатырями за ними наблюдали. Везир сделал знак, чтобы прохладительные напитки подавали. Принесли напитки, разлили по золотым и серебряным чашам. Дворецкий со всех кубков пробу снял, тогда поднесли питье гостям и хозяевам, и они выпили. Потом вышли стольники, накрыли стол – откушали все. Шах Фагфур сидел со своими везирами и надимами, приказывал им ухаживать за Фаррох-рузом, похваливать его. Тут подбежали слуги с тазами да кувшинами, чтобы гости руки помыли, все, что нужно для пира, приготовили, подали золотые и серебряные подносы со сластями, расставили изящные золотые графины. Сладкоголосые музыканты завели песни, да так, что их напевы до небес долетали. Виночерпии подливали вино гостям, пока те не напились изрядно.

Тогда шах Фагфур начал разговор с Фаррох-рузом.

– О царевич, – говорит, – да будет благословен твой приезд в эту страну, а зачем ты все-таки к нам пожаловал?

– О великий шах, – Фаррох-руз ему отвечает, – на поклон к тебе прибыл в надежде склонить тебя, чтобы отдал за меня свою дочь, чтобы Марзбан-шах и шах Фагфур зажили одной семьей.

Как услышал Фагфур эти слова, голову повесил. Долго он так сидел, потом поднял взор и сказал:

– О царевич, если бы у меня вместо одной дочери сто тысяч было, я бы их всех за тебя отдал. Такой зять любому по душе! Да не хочу я тебя в это дело втягивать. Знай, что твоего предложения я не принимаю – ради твоей же пользы. Ежели тебе царство надобно, то клянусь богом-создателем, что я его тебе отдам, не в том суть. А что до моей дочери – берегись, кабы люди не проведали, что к чему. Полагаю, ты слыхал, повсюду молва прошла о том, сколь бессилен я перед ведьмой-нянькой. До сего дня двадцать один царевич приезжал свататься, но из-за нее никому не удалось добиться успеха, и они отказались от своего намерения. Я такие речи веду ради твоего блага, ради отца твоего – понимаю я, каково ему сейчас в разлуке с таким сыном. Никогда я не говорил ничего подобного никому из женихов моей дочери. А то, что сказал, для твоей же пользы. Если желаешь, погоди, пока колдунья-кормилица помрет, – я тебе тотчас дочку предоставлю.

Фаррох-руз ему ответил:

– За добрый совет тебе спасибо, только не могу я себе такой слабости разрешить, чтобы сидеть и ждать, пока-то нянька помрет.

На каждое слово Фаррох-руза Фагфур находил ответ, так что беседа их затянулась. А у Фагфура был преданный слуга, смотритель его личных покоев по имени Лала-Салех, то есть евнух Салех.