Эпосы, легенды и сказания - Самак-айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака

– Нам нужен человек, который знает город Мачин и его обычаи, чтобы отвез это письмо Армен-шаху и вручил его как положено.

Шируйе, сын Шир-афкана, встал и сказал:

– Владыка везиров, тому из нас, кто в Мачин поедет, головы не сносить, хотя бы он и послом отправился: ведь здешний народ от нас столько претерпел, что и описать невозможно, тем более что там Мехран-везир, этот зловредный и подлый негодяй, из-за которого вся смута и началась.

Тогда Хаман-везир к своему войску обратился:

– Кто возьмется письмо в Мачин отвезти и ответ доставить?

Выступил вперед Хордаспшиду, поклонился и сказал:

– Я передам письмо и привезу ответ.

А этот Хордаспшиду был могучий воин и человек красноречивый и знающий, находчивый и острый на язык. Он взял письмо к шаху и в сопровождении двухсот рабов направился к городу. Ворота были заперты, на крепостных стенах люди манджаники устанавливали. Хордаспшиду велел крикнуть, что прибыл посланец от Хоршид-шаха. Слуги возгласили, что он сказал, от ворот отрядили человека в шахский дворец, тот объявил:

– О великий государь, передали, что посол прибыл. Что ты прикажешь? Пускать его в город или нет?

Шахран-везир и Мехран-везир сказали:

– О шах, пусть приведут его в город, посмотрим, к чему они клонят: речи его послушаем и разберемся, что они замышляют, чего хотят.

Шах приказал тронный зал для приема посла приготовить, а Мехран-везир говорит:

– Ты, государь, ступай с богом в свои покои, жди, пока явится посол. Его сюда приведут, тогда и ты выйдешь.

– Так я и сделаю, – сказал шах.

Он позвал посольских приказных и велел им:

– Пойдите и приведите в город этого посла, сюда его доставьте.

И те отправились исполнять приказ, а Армен-шах ушел из тронного зала на женскую половину. Сорхвард все это видел. Он тотчас вернулся к Самаку и все ему рассказал. Самак-айяр спросил:

– А кто этот посол, ты не знаешь?

– Нет, – ответил Сорхвард, – но посольские уже пошли за ним.

Самак обрадовался и сказал:

– О богатырь, я выйду погляжу, кто приехал – из Чина он или из Халеба.

– Остерегись, не суй голову в петлю, – возразил Сорхвард. – Ведь весь город на ноги подняли, все за тобой гоняются. Канун и его слуги тебя повсюду ищут, Термеше под землей и под водой рыщет, а главный враг – Мехран-везир – в шахском дворце сидит. Не дай бог, грех такой случится, узнает тебя кто-нибудь, что тогда делать?! Ты уж не огорчай нас, не пугай.

– О богатырь Сорхвард, – говорит Самак, – на этот счет не бойся. Кому бог помогает, тому сто тысяч врагов не страшны!

С этими словами он встал, накинул кафтан, надел новую шапку, сверху чалму обернул, на ноги сапоги натянул, меч прицепил и, приняв вид сарханга, смело вышел из дома и направился к шахскому дворцу. Видит, тысячи людей вышли на улицы, поднялись на стены и крыши, подступили к воротам шахского дворца. Самак смешался с сархангами, стал среди них, опустив голову и ни на кого не глядя. Люди при виде его могли бы сказать: «Ну, это, видать, служилый человек», но в этой суматохе и толчее никто не обращал друг на друга внимания.

Через некоторое время показался Хордаспшиду – перед ним посольские выступают, позади охрана скачет. Подъехал он к воротам шахского дворца, и открылась ему вся эта сутолока и суета. Огляделся он, а тут хаджибы подоспели, с коня его свели. А Самак тоже разглядывал Хордаспшиду, лицезрел воина сурового и грозного. Самак сказал себе: «Это великий богатырь, который и в стане неприятеля, средь многочисленных врагов останется непреклонным!»

Самак протиснулся вперед, выскочил из толпы и начал кричать: «А ну, расступись, дайте дорогу!» Посмотрел Хордаспшиду, видит, перед ним бравый сарханг идет, народ разгоняет, и подумал: «То ли он из войска Чина, то ли здешний, в телохранители ко мне назначен?» Так и шли они, пока не достигли входа во дворец. Глядит Хордаспшиду, а двери у дворца высокие, колонны до небес высятся, на дверях цепи висят с кольцами золотыми, по земле египетские циновки разостланы, а входная арка по обычаям систанским и тюркским, грузинским, армянским и греческим изукрашена гирляндами, перевитыми жемчугом, и вздымается она высоко вверх, утверждает спесь свою над миром.

Когда Хордаспшиду подошел к дверям, стражи потянули за цепи, привратники подняли дверную завесу. Самак прежде хад-жибов подал Хордаспшиду руку, и они прошли мимо второго, третьего, четвертого, пятого и шестого занавеса и поравнялись с седьмым. Привратники дернули за шелковые шнуры, подняли сетчатый занавес вверх, закрепили справа на золотых крючках, и открылся пред ними главный дворцовый покой. Он был четыреста шагов в длину, четыреста в ширину, выложен четырьмя сортами кирпича, с деревянными дверями, украшенными оловом. Выходили в него сорок комнат, каждую от зала отделял сетчатый занавес. Под потолком висели клетки из слоновой кости, черного дерева, сандала и мирта, а в них распевали разные птицы: фазаны и горлицы, соловьи, вяхири и дрозды. Весь зал был разубран златотканой парчой и атласом, повсюду стояли разнаряженные слуги и хаджибы, военачальники сидели на золотых и серебряных табуретах, а напротив длинной суфы был установлен тахт, застланный золотой парчой, с четырьмя подушками, а на подушках – никого. Удивился Хордаспшиду. По правую руку стояли два золотых табурета, на одном из них проклятый Мехран-везир восседал. А Самак все впереди идет, дорогу расчищает, пока хаджибы не подоспели. Около шахского трона золотой табурет установлен был, на нем две подушки положены. Усадили на него Хордаспшиду, а Самак за спиной его стал, на меч свой оперся. Хордаспшиду считал, что он из числа шахских слуг, а шахским слугам казалось, что он слуга посла. А Самак знай стоит, вокруг поглядывает. Озадачился Хордаспшиду: где же шах? Почему его нет? Пока он ломал над этим голову, занавес против него поднялся, показалось человек сто красивых невольников, все разодеты в шелка, с золотыми поясами, в вышитых шапочках, а в окружении их Армен-шах выступает. Подошел он ближе, остановился, воссел на свой трон, вельможи государства у подножия трона встали, поклоны бить стали как положено.