Поэтическая антология - Манъёсю

В дальнейшем одновременно с вопросами текстологии и комментирования, которые на протяжении всей истории японской литературы неизменно занимали внимание исследователей антологии, начался третий этап, когда исследования посвящались разрешению отдельных частных проблем. И, наконец, на четвертом этапе наряду с прежними проблемами в центре внимания стали вопросы социальной принадлежности антологии, вопрос признания ее величайшим памятником народного творчества, вопрос о литературном наследии.

В штудиях, связанных с этим памятником, и в истории его изучения немалую роль сыграла официальная идеология, опирающаяся на синтоизм с его культом богини солнца Аматэрасу и с культом предков, в основе которой лежала исконная политическая концепция о “божественном происхождении” императорского дома, представители которого считались потомками богини солнца.

Использование древних памятников в подобных целях не является характерным только для Японии, это можно наблюдать и в истории других народов. Здесь важно лишь отделить роль мифологии в создании поэтических образов и в развитии поэзии от предвзятых тенденций их истолкования.

История памятника содержит много темных мест. Самые ранние рукописи антологии, сохранившиеся до настоящего времени, относятся главным образом к Х-ХП вв., т. е. к так называемой эпохе Хэйан.

Обычно выделяют пять известных рукописей:

Самая ранняя из них — “Кацурабон-Манъёсю”, названная так за ее принадлежность к храму Кацура, богато оформленная рукопись на цветной бумаге с рисунками цветов, птиц и растений, содержит только кн. IV антологии и то неполностью.

Вторая рукопись — “Рансибон-Манъёсю”, которая по времени идет за “Кацурабон-Манъёсю” и называется по сорту бумаги, на которой написана, содержит уже три книги антологии: почти всю кн. IX, кн. Х и часть кн. XVIII.

Третья рукопись — “Канадзавабон-Манъёсю”, называемая так по имени переписчика, содержит большую часть кн. II, полностью кн. III и IV и небольшую часть кн. VI.

Остальные рукописи, относящиеся к XII в., также не содержат полного текста антологии, состоящего из 20 книг. Одна из них, относящаяся к 1124 г. и известная под названием “Тэндзибон-Манъёсю”, была создана в годы Тэндзи (1124–1125). Она содержит целиком кн. II, X, XIII и часть кн. XV.

Наиболее полное собрание представляет рукопись “Гэнряку-кохон-Манъёсю”, фигурирующая часто под сокращенным названием “Гэнря-кубон”, названная так потому, что была написана в годы Гэнряку (1184 г.). В ней содержатся, за исключением кн. III, V, VIII, XV, XVI и частично кн. XI, все остальные книги антологии, т. е. почти четырнадцать книг, другими словами, почти три четверти всей антологии.

Рукопись, содержащая полностью двадцать книг, относится уже к XIII в. (периоду Камакура).

Все это в целом дает основание для разговоров и сомнений по поводу принадлежности “Манъёсю” в том виде, в каком этот памятник дошел до нас, к VIII в. Но мы не собираемся подвергать специальной дискуссии вопросы аутентичности, так как для нас они не имеют решающего значения. Этот первый дошедший до нас памятник письменной поэзии важен именно в том виде, в каком он сохранился, и оказывал влияние на все дальнейшее развитие японской литературы. Даже отодвинув его за рамки VIII в. мы вправе обращаться к нему и именно в нем искать истоки японской литературы.

Помимо того, имеется разнородный и богатейший материал самого памятника (содержание песен, поэтический язык и просто язык), свидетельствующий о наличии в нем разных исторических пластов, уходящих в конечном итоге в глубь истории, за пределы VIII в.

Насколько точно отражено в комментариях реальное содержание текста, это другой вопрос, ибо проблемы текстологии и комментирования представляли задачи очень большой трудности. Как известно, текст “Манъёсю” записан различными приемами транскрибирования японских слов китайскими иероглифами. Причем сложная и своеобразная система фонетического использования иероглифов широко известна в истории японской письменности и даже получила особое название — “маньъёгана” — “слоговая азбука „Манъёсю"” или “транскрипция „Манъёсю"”.

Первая и главная задача текстологической работы над памятником состояла в прочтении и восстановлении реального содержания текста на основе системы японской письменности, т. е. надлежало сопроводить иероглифический текст памятника знаками слоговой азбуки кана.

Первая разметка текста была проделана, насколько мы можем судить по современным сведениям, в 951 г. по приказу императора Мураками коллегией из пяти человек: Киёвара Мотоскэ, Ки Токибуми, Онакатоми Ёсинобу, Минамото Ситагау, Саканоэ Мотики, или так называемой пятеркой грушевого павильона (насицубо-но гонин), под каким названием они известны в истории японской литературы.